Она выглядела как слегка избалованная, но достаточно самостоятельная папенькина дочка, повидавшая в жизни кое-что, и считающая это "кое-что" достаточным основанием для полупрезрительного и саркастического взирания на мир. Не типичная, но вполне папенькина дочка, а папенька, несомненно - вполне удачливый бизнесмен, и у дочки поэтому такая томность в движениях, уверенность в разговоре и сотовый телефон в модной кожаной сумке.
Справедливости ради стоит сказать, что она не производила неприятного впечатления (обычно подобные девицы просто невыносимо самонадеянны, и я стараюсь от них отделаться как можно быстрее), наоборот - я смотрел на нее с интересом и, что уж греха таить, со всеми полагающимися случаю ощущениями во всех соответствующих частях тела. В конце концов, врач - тоже человек и мужчина далеко не в последнюю очередь. На моем месте любой профессиональный невропатолог (не говоря уже о психиатрах, терапевтах и окулистах), поступил бы так же - усадил ее перед собой, предложил кофе и начал долгий и ни к чему не обязывающий разговор. Тем более, что она явно никуда не спешила, а по некоторым признакам я легко определил, что девушка переживает сейчас далеко не лучший период в своей жизни. Мне не составило большого труда понять, что она сильно устала, нуждается в срочной перемене обстановки и очень бурной, просто невероятно бурной любви, в смысле, в двух-трех ночах хорошего секса, а уж я в этих делах кое-что понимаю. И мое "кое-что", в отличие от ее, основывается не только на практических, но и на высоко научных теоретических знаниях.
Приняв все это во внимание, а также предположив, что молодая девушка с такими отвратительными показаниями энцефолограммы головного мозга, как у нее, вряд ли должна разгуливать по улицам в такую невыносимо адскую жару, я стал разыгрывать роль внимательного и слегка циничного доктора. Причем внимание мое было направлено исключительно на нее, а цинизм - на всех остальных пациентов, время от времени заходивших в кабинет и прерывающих наш разговор. Она показалась мне умной и проницательной, и скоро я увидел, что не ошибся, хотя иногда бывает очень трудно определить, действительно ли девушка умна или только притворяется. Женщины - прекрасные актрисы, и порой могут водить мужика за нос на протяжении всей его жизни, а он так и не догадается, что женщина была сущей дурой. К моей пациентке это явно не относилось. Ей не надо было цитировать Канта (уверен, она его читала) или просить меня объяснить ей некоторые моменты теории сексуальности Зигмунда Фрейда (уверен, она могла бы сама их мне объяснить) для того, чтобы продемонстрировать свои знания и произвести на меня впечатление; ей достаточно было сказать всего несколько фраз, и я понял, что передо мной - интеллектуалка с феминистическими наклонностями, нетипично женским складом ума и склонностью к тревожным депрессиям.
Признаться, я не думал, что она будет способной к долгой беседе, хотя бы потому, что показатели у нее действительно были нехорошими. И в целом картина мне не нравилась - последствия черепно-мозговой травмы, начинающийся остеохондроз шейных позвонков, набившая оскомину вегето-сосудистая дистония, неполадки с внутричерепным давлением, душевным равновесием и личной жизнью. Последние два пункта, конечно, не были зафиксированы в ее истории болезни, но я зачем-то сижу в этом кабинете, не правда ли?
В общем, мне просто хотелось ее развлечь, дать ей понять, что она меня привлекает не как пациентка (в меру допустимого, не более того) и немного, совсем немного покопаться в ее мозгах, определить для себя диагноз и, еще, быть может, чуть-чуть показать ей собственное превосходство. Последнее желание было вызвано недолгим наблюдением за ее манерой держаться - простой и вместе с тем явно свидетельствующей о том, что девушка принадлежит к некой таинственной касте наиболее тонко организованных человеческих существ. Жестоко? Нисколько. Обычный психологический эксперимент, при полном добровольном согласии испытуемой стороны. Она оказалась даже умнее, чем я предполагал, и довольно быстро поняла, чего я хочу. Очевидно, это как-то совпадало и с ее желаниями на данный момент, потому что она просидела у меня в кабинете три(!) с половиной часа, мужественно страдая от головной боли и терпеливо выслушивая рассказы о моем полугреческом происхождении, тбилисском детстве и юности, проведенной в дебрях саратовского медицинского института. Иногда она тоже пыталась что-то рассказать о своей жизни, но я всякий раз давал ей понять, что ее "кое-что" по сравнению с моим - все-таки немного не то.
Уверен, все вместе плюс мое чувство юмора (которое еще никогда меня не подводило, тьфу-тьфу!) произвели на нее необходимое впечатление. К тому же, она крайне нуждалась в психотерапевтическом сеансе, поэтому, назначая ей на завтра повторное обследование, я не сомневался, что сеанс затянется. Когда она выходила из кабинета, я отметил, что ее неуловимо семитская внешность и фигура, наводящая на мысли о Венере Милосской, вполне соответствовали бы моим представлениям об идеальной женской внешности, будь у меня такие представления. Как это ни странно для невропатолога, я ценю в женщинах ум и обаяние выше, нежели грудь и ноги. Не во всех, конечно. "Тонкая штучка", - подумал я, - "но с массой тараканов в голове. Ну ничего, это поправимо. Избыток ума и нерастраченной сексуальной энергии, которую она вполне успешно сублимирует в работу, но иногда просто не может контролировать - все это вполне поправимо. Замуж ей пора. А вот детей, пожалуй, не стоит, рановато. Дети могут помешать ей реализовать себя, и тогда она вполне способна вылить на них весь гнев по поводу недостигнутого".
Больше я ничего думать о ней не стал, потому что на пороге кабинета появилась очередная делегация безусых "вьюношей" с многочисленными справками и направлениями в руках и затаенными надеждами в горящих взорах. "Вьюноши" страстно мечтали обнаружить у себя подтверждение всем мыслимым и немыслимым нарушениям функций нервной системы, и причина тому была проста - они не хотели идти в армию. Они не стремились стать защитниками Отечества. Они хотели жить, прогуливать занятия в техникумах, именуемых с недавних пор колледжами, тискать девчонок на дискотеках, называемых теперь танцполами, курить траву на лестничных клетках. Траву, кажется, никто ни во что не переименовывал, равно как и лестничные клетки. В общем, "вьюноши" не хотели служить, и я с сожалением сообщил им, что взяток не беру, и потому осмотр будет честным. Все мысли о ней выветрились у меня из головы...
На следующий день я купил шоколадку и стал представлять себе, в каком она может прийти платье. В прошлый раз она была в чем-то расклешенном и светлом, что было очень уместно в этой раскаленной скороварке, но, говоря откровенно, не очень ей шло. Пожалуй, ей более подошло бы черное платье, длинное и прилегающее к фигуре, но носить такую одежду в тридцатиградусную жару не станет ни одна здравомыслящая женщина, даже если у нее вегето-сосудистая дистония (а покажите мне женщину, у которой бы ее не было.) Поймав себя на этих мыслях, я вздохнул, посетовал на климат и неблагоприятную погодную сводку и поставил свой любимый компакт - последний альбом Карлоса Сантаны.
Она появилась на пороге почти в назначенное время. На ней было длинное черное платье, плотно облегающее высокую грудь, немного расширяющееся книзу и с боковым разрезом почти до бедра. Рукава явно не относились к категории длинных, а потому само платье, несомненно, являлось летним."Да она не просто обаятельна, она красива, черт подери!", - заорал внутри меня восторженный мужик.
- Здравствуйте, как вы себя сегодня чувствуете? - вежливо осведомился вслух невозмутимый врач.
- Спасибо, немного лучше, - соврала она.
- Тогда давайте посмотрим, что все-таки с вами можно сделать. Оставить музыку, не возражаете?
- Не возражаю. Люблю гитару, особенно Сантану.
"Ого!", - просто-таки взревел внутри обрадованный самец, которому ничто человеческое, как известно, не чуждо.
- Вот так не давит? А так не больно? - спрашивал профессионал, сдавливая ее голову резиновой лентой. Кстати, ее волосы являлись отдельной темой для разговора. Наверняка, какой-нибудь мальчишка-романтик с параллельного потока воспел их в неумелом сонете, чем вызвал с ее стороны благосклонный взгляд, а может, и не только взгляд. Какой там, к черту, взгляд, разве сегодняшняя молодежь умеет обходиться взглядами? Разница в возрасте между нами составляла ровно десять лет - это мы выяснили еще вчера. Вот в чем одно из преимуществ врача - женщины не скрывают от него своего возраста.
- Ну-с, прекрасное созданье, картина сегодняшняя ближе к истинному положению вещей, которое вам полагается иметь в вашем возрасте, - бодро произнес я, заваривая кофе, - но окончательного мнения у меня все равно нет. Мне не нравится результат, а посему приходите завтра.
- Завтра? - улыбнулась она, - с удовольствием.
- Вот как? - я задержал взгляд на кончике ее слегка вздернутого носика, - вы так любите ходить по врачам?