Она курила chesterfield. Я помню ее руки, огрызки ногтей, смешные серебряные кольца. У нее была дурацкая привычка покусывать подушечки, когда она волновалась. Из пальца шла кровь, и она забавно и серьезно, как маленький зверек, зализывала раны, жмурясь от сладковатого тепла собственной крови. Я называл ее Котенком. Давным-давно, кажется, в прошлой жизни… Когда мы только встретились. Значит, в начале этой жизни - настоящей, это ласковое слово само слетело с моих губ.
Ее голова лежала у меня на коленях, она тихо мурлыкала нашу песенку, прикрыв глаза. Иногда она исподтишка бросала на меня взгляд, и я замечал зеленые искорки спрятанные за пушистыми ресницами. Казалось, она хочет понять, можно ли доверять мне, или стоит выпускать коготки время от времени. Я простил бы ей любые царапины.
- Котенок, я…
Она подняла голову, отстранилась от меня, тряхнула каштановыми волосами, смотрела вниз. Ее глаза поцеловали мои, она подарила мне улыбку. И мой маленький Котенок громко и искренне засмеялся. Я просто смотрел на нее и мне было очень хорошо.
- Ты меня любишь, да?
Однажды она тоже назвала меня котенком. Не задумываясь, случайно проронила это слово вместо моего имени и ее речь побежала дальше. Я притянул ее к себе и зажал рот теплой ладонью:
- Нет. Котенок - это ты. А я… Я - щенок.
Она прищурила глаза и довольно улыбнулась. И, совсем как тогда, засмеялась от радости.
Я проснулся и увидел ее, сидящую на полу возле гор нашей одежды, в нескольких шагах от кровати. Она не отрываясь смотрела на меня. В ее руке была зажата бутылка с теплым вишневым соком. Улыбнулась, как чужая черная кошка, сделала глоток из широкого горлышка и несколько капель цвета крови потекли с розового бантика губ на расстегнутый воротничок клетчатой рубашки. Стеклянная бутылка оказалась в моих руках. Сок был немного приторным, но я полюбил его, просто потому, что она всегда это пила. Котенок…
Она запахнула огромную рубашку и поднесла сложенные руки к лицу, согревая их своим дыханием. Я перевернулся на живот и подполз к ней. Девчонка, смеясь, стащила меня вместе с простыней на пол, я начал щекотать ее, а когда визг прекратился, мы просидели несколько часов обнявшись, не шевелясь. Я старался дышать, как она, но не успевал.
- Ты меня любишь, да?
- Нет.
Она удивилась. Не так уж часто я видел ее глаза широко открытыми.
- Нет, котенок. Это больше, чем любовь. Я не хочу жить без тебя. Я дышу тобой. Знаешь, все это банально, но я говорю это серьезно.
Она долго молчала. Я хотел услышать ее детский голос. Он прозвучал смешно, нежно и немного грустно.
- Нам нужно расстаться. Навсегда, наверное.
Сегодня утром я сам отвез ее в аэропорт. Когда она выходила из машины, ее ладошка скользнула по моей небритой щеке. От ее рук сладковато и тепло пахло сигаретами. Она обещала позвонить, чтобы сказать, что с ней все в порядке.
Телефон молчал. Я сидел на кухне. День. Ночь. Курил ее сигареты, пил ее любимый сок. Музыка убивала все остальные звуки, ее любимая музыка, на ее любимой громкости. Небо еще не погасило звезды, свет их будто растекся по небосводу и выкрасил его в нежные тона. Грань между небом и землей становилась все четче и четче. Вдруг я заплакал - горько, отчаянно, теряясь в звуках ее любимой Нирваны. В слишком громких звуках. Рядом присела она, прижала меня к себе.
- Перестань, перестань. Успокойся. Мне хуже, а я не плачу.