Дед Махун просыпается рано и ждет: в десять часов открывается магазинчик и начинут свою работу ребята в автосервисе.
- Э-э-э! Сколько время? Дай закурить! - орет он сиплым голосом.
- Не трись здесь, всех клиентов распугаешь!
- Дай рубль… мне на пиво не хватает!
- Нету, пошел вон, алкаш!
Конечно, у деда Махуна есть имя. Только никто его не знает, разве что тереховские старожилы.
Заложит руки за спину, как арестант, и ходит здесь целыми днями, в допотопном вонючем плаще неопределенного цвета, в рваном трико. Почерневшие веки вздулись как от жала пчелы. Мутные глаза слезятся. Около мусорки остановится, посмотрит, найдет какую-нибудь штуковину:
- Купи!
- Дед, отстань, а! Не мешай работать!
- У меня штаны белые есть, продаю. Купи!
Ребята ради хохмы говорят:
- Показывай! Что за штаны!
Дед Махун, спотыкаясь, бежит домой и через пять минут приносит штаны тридцатилетней давности, обшарпанные и грязные, хоть картошку на них сажай.
- Не, дед, извини, это не мой размер! Я вообще такие не ношу!
И махнет он на них рукой:
- Э-э-эх! Ну вас! А рубль дашь?
То ли от жалости, то ли надоел он им - угостят ребята сигаретой или выгребут мелочь из карманов. К вечеру насшибает старик и бредет в магазин, руки дрожат так, что мелочь не удержать. Сыпятся монеты на прилавок. Хватает бутылку пива и шкалик прячет в карман.
Три состояния у деда Махуна: либо пьян он, либо с похмелья, либо идет выпить.На улице спившаяся бабенка с серым вздувшимся лицом, как у утопленника, материт дочь:
- Ты где шлялась всю ночь! Опять с мужиками пила! Сволочь! Гадина!
Это деревня Терехово, что на Нижних Мневниках. Если взглянуть на карту, увидишь четыре маленьких прямоугольничка. По соседству с Крылатским, где Ельцин с Зюгановым живут. А там высятся голубые многоэтажки, блестят окна на вечернем летнем солнце. Заезжала как-то в Терехово певица Алена Апина, на мойку - свой красненький "Ягуар" помыть. И Женю Осина видели здесь пару раз, покупал жене импортный велосипед.