Черт в доме?

Вообще-то я старый циник...

Не знавший слов любви. И не верю ни в чертей, ни, в тихо шуршащих крыльями, ангелов. Хотя не исключаю возможности, что и те, и другие где-нибудь существуют и если одни носятся со сковородками в поисках свободной плиты, то другие бегают по обеззараженным полям с ромашками и нюхают божьи одуванчики. Иногда они объединяются в банды и посылают всякие знаки на землю таким циникам как я, пугают их, и циники орут что есть силы от страха, а потом от счастья...

Вы будете смеяться, наверное, надо мной, но я орал от счастья. Ангелы как-то постарались и как со всего размаху одарили меня такими счастливыми днями, когда обнявшись, мы целовались в снегу, занимались любовью в двухметровой коммунальной комнате, где давно-давно, когда меня еще не было в проекте, постанывая от усталости, засыпала прислуга какого-то известного юриста. Комната была завалена книгами, и мы брали наугад какой-нибудь том и читали друг другу в постели, попивая кофе из пакетиков...

Редактор, конечно, удалит этот абзац из моего опуса, потому что он никак не связан со всем остальным повествованием. А тебя, милый читатель, прошу простить за сие лирическое отступление...

Итак, я еще ребенок. Плохо представляющий, что такое любовь, и черти для меня - это рогатые козлы с поросячьими пятаками и ослиными хвостами. Видел в какой-то книжке. Их-то я и боюсь больше всего, потому они могут превращаться в обычных людей, а ночью приходить и мучить детей. Иногда мне казалось, что моя учительница - это черт. Она ходила на каблуках и цокала. Пугала меня на каждом уроке. И порою, когда проверяла домашнее задание, хрюкала. Ну чертила по всем признакам, хоть и маскировалась.

Теперь вы понимаете

что когда-то я не был циником. Черт в доме и вот однажды случилась такая ночь...

Ветер с корнем вырывал деревья! Форточки во всю дурь стучали об окна и казалось, если выйти на улицу, то тебя унесет к тем самым безмикробным полям, прямиков к Богу на ковер краснеть перед ним за все грехи! Где-то оборвались провода электропередачи, и света как не было. На кухонном столе горит свеча, и мама раскладывает карты. Жутко. "Это особенная ночь, - говорит мама, - ее называют воробьиной! Черти спускаются на землю и собирают души воробьев.

- А к людям пристают?
- Нет, люди ведь дома сидят, а воробушке на улице. У них от такой погоды сердце в клочья разрывается. Тут и черти к ним за душой поспевают.
- И чего с душой делают?
- Не знаю... Просто коллекционируют, наверное."

После этого я бегаю за мамой по всему дому, куда бы она не пошла. Крепко держусь за ее юбку, так как черти - народ не надежный и мало ли вдруг меня с воробьем перепутают, потащат в свои тартарары, а потом докажи им что ты не воробей.

Я врезаюсь в мамин зад, когда она останавливается. Потому как мои детские ножки плохо тормозят, когда разбегутся.

Черти за окном окончательно оборзели и начинают ломиться в наши окна. Мне хочется подойти и заорать им сквозь окно: "У нас воробьев НЕТ! Идите к соседке Клаве. У нее канарейка в клетке!" Однако мне очень страшно. А вдруг черт в доме и тут вдруг мама поднимается с кресла и подходит к окну, я топаю своими ножками за ней, и во мне крепнет мужество для борьбы с чертями. "У нас нет волобев. У Клавы каналейка!" - кричу я в мамин зад, тормозя ножками.

"Тихо ты! - говорит мама. - Кто-то стучится!" Я топаю за мамой в коридор. Она открывает дверь. Детское любопытство пересиливает детский страх и выглядываю из-за маминого зада, чтобы глянуть на чертей в реале. На пороге стоит мужчина: "Простите, пожалуйста. Мы на машине едем из Германии. У вас не найдется кипятка?"

Мама предложила едущим из Германии пройти в дом и по-человечески поужинать. Да к тому же я плохо представляю теперь, чтобы она налила им кипятка и захлопнула перед носом дверь в ночь, когда по улице бродят черти и только успевают из дохлых воробьев вытрясывать души. Гостей было трое: мужчина, брат мужчины и жена мужчины.

Гости поужинали и выпили водки, на бутылке которой было написано: "der geliebten mama". Моя добрая мама предложила гостям переночевать, так как в такую ночь, она сказала, плохой хозяин собаку не выгонит. А гости были, конечно, рады остаться, так как на улице черти. Только вот брат мужчины пошел спать в машину, чтобы ее не уволокли другие черти с соседней улицы. Их звали Митя и Боря, зеки, которые собирали все что угодно ценное, но не души.

А мужчина гладил по голове жену и говорил: "Ну ничего, скоро будем дома. Не волнуйся, пожалуйста. Ты же знаешь, к чему это может привести. Прошлой ночью ты опять стонала во сне. Мама должна увидеть тебя отдохнувшей!"

Меня положили спать одного в темной детской комнате, где я засыпал при свете ночника. А света все не было. Комната мне показала какой-то особенно темной и по углам, конечно, прятались черти. Мама их не могла заметить, когда укладывала меня и целовала в лоб. Я их тоже не вижу, но чувствую. Они меня видят, но я шепчу: "Я не волобей! Посли вы все к Клаве!"

Я не сплю

Потому что если я перестану повторять имя моей спасительницы Клавы и усну, черти потащат меня, ухватив за пухлые конечности! А мне еще надо в коммунальной квартире счастья испытать со своей случайной любовью и старушку Ахматову почитать.

И вдруг за стенкой раздается протяжный вой. Там спит жена мужчины, но без мужчины, который с вою очередь храпит в гостиной. Душа моя в пухлых пятках оказывается в какую-то долю секунды. Я вскакиваю с кровати и, завернувшись в одеяло, бегу в угол, из которого от страха все черти разбежались добирать воробьиные душонки. А жена мужчины воет громче и громче. Мама спит в дальней комнате, и бежать прятаться за ее зад очень далеко. А жена мужчины все себе воет и воет, а главное громче, и громче. Мне не почудилось, ей Богу. Она действительно выла. И даже, как выяснилось потом, мама тоже слышала ее вой. И не крик, и не стон, а вой... Волчий вой... Протяжный, гулкий, все нарастающий вой...

Черт в доме и я бегу через весь дом к маме в комнату. Бегу так долго, что дом кажется мне бесконечным... Ноя не останавливаюсь, потому что впереди моя защита от всех на свете чертей. Моя мама, которая спрячет от всех и защитит, и любая дорога к ней даже бесконечная, нет, не препятствие...

Мама, меня каким-то образом укладывает рядом с собой на таком узком диване, на котором сама с трудом уместилась...

И в этот момент заурчал холодильник. Включили свет. Я уснул смелым и без Клавиной помощи.

Утром мужчина, брат мужчины и жена мужчины уехали. Я еще спал. За завтраком спросил у мамы, чего выла жена мужчины? Мама ответила: "Черт ее знает!"

Александр Максимовский