Чистейшей прелести чистейший образец

или так ли сложно достичь идеала?

В момент жизненных неурядиц и в предвкушении триумфа женщина, как ни странно, делает одно и то же. Она сначала забирается в горячую ванну с пеной, а потом несколько часов кряду "занимается собой" - т.е. лелеет руки, ноги, бюст, плечи, волосы и пр. Составных частей много, поэтому в зависимости от тщательности обработки и длины перечня процесс может занимать от часа до бесконечности. Смысл же производимого обряда, в сущности, один: в результате понравиться (поразить, обворожить, оставить в дураках) Ему, единственному.

Спору нет, цель похвальна. Однако весь этот сложный ритуал можно было оптимизировать, если подойти к вопросу творчески. Например, заранее определить, что любимому в женщинах нравятся больше всего. Ноги? И трудись над красой своих ног, не жалея сил и времени. А все остальное сократить до обычных утренних процедур: зубной щеткой слегка провести по зубам, а массажной - по голове. Весь вопрос в том, как определить, что выделить, а чем пренебречь. Повторяю, нужно подойти творчески - например, проанализировать отношение русских писателей к разнообразным женским прелестям.

Начнем с ног. Наиболее подробно их описывает большой повеса и ветреник Александр Сергеевич Пушкин. Ножкам в Евгении Онегине посвящены четыре с половиной строфы. Ни слова о форме, размере - только о том, как чудесно "коснуться милых ног устами" или "ножку чувствовать в руке". То есть дело, как говорится, не в форме, а в содержании. Весьма утешительно. Но если конкретизировать, то описание, например, бедер наводит на грустные размышления. Пышные бедра встречаются у Гончарова в "Обломове". Он наделяет ими вдову, с которой, в конце концов, сошелся Илья Ильич. Логика сюжета подсказывает, что вдова никак не должна вызывать симпатии у читателей. Стругацкие же живописали бедра так, что немедленно хочется похудеть. Помните, как в "Трудно быть богом" кто-то из дураков придворных описывал свои ночные похождения: "бедра же у нее м-м-м как это сказано у Цурэна "горы пены прохладной" м-м-м нет, "холмы прохладной пены", в общем, мощные бедра". Да, правы, правы, косметологи. С целлюлитом надо бороться. Возьмем себе на заметку и двинемся дальше.

То, что талия должна быть тонкой не вызывает ни у кого никаких сомнений. В русской литературе описаны лишь некоторые нюансы. У Л.Н. Толстого в романе "Война и мир" одна из княжон, кузин Пьера Безухова, имеет лишь одну постоянную идентификацию: "княжна с длинной талией". Не знаю, как это выглядит, но звучит крайне неприятно. Еще стан бывает гибким, как, например, и у Лермонтовской Бэлы, и у княжны Мэри. В чем это выражается не совсем ясно, однако в воспоминаниях княгини Вяземской о последних днях А.С. Пушкина по поводу гибкости стана можно встретить следующую ремарку: Наталью Николаевну Пушкину во время последних дней поэта потрясли страшные судороги, при этом "гибкий стан ее так изгибался, что ноги достигали головы". Бог с ней, с гибкостью стана, ограничим наши устремления шестьюдесятью модельными сантиметрами.

Грудь - это чудесно. Никаких разночтений. И в прозе, и в поэзии все романтические героини наделяются высокой грудью. Что, впрочем, немудрено при устойчивой моде на корсеты. Более конкретное описание встречается у Гумилева в стихотворении "Варвары". Поскольку это не самое известное его стихотворение, уместно напомнить сюжет. Когда в богатый и цивилизованный южный город входят варвары с Севера, правительница решает предложить им себя, гарантировав взамен сохранность городу. Она обращается к завоевателям со страстной и прочувствованной речью, но они, удивленные и шокированные такой откровенностью, невольно сравнивают ее со своими гордыми женщинами и теряют к ней всякий интерес. Так вот, в описании царицы особое место занимает бюст: "под сеткой жемчужной дрожали тяжелые страстные груди". Сопоставляя описание с сюжетной линией, невольно приходишь к выводу, что чрезмерный объем может случайно навести окружающих на мысли, которые ты им вовсе и не собиралась внушать. А вот груди "маленькие острые и смотрят в разные стороны" у одной из героинь Куприна.

Менее пикантная, но не менее важная деталь - руки. Замкнутый, романтичный и трагически одинокий Лермонтов настойчиво наделяет ими всех своих любимых героинь, тогда как, например, Пушкин, если и касается рук, то мельком, не придавая им слишком большого значения. Необыкновенно ловкие, маленькие руки у Анны Карениной. Вообще, надо заметить, что Лев Николаевич Толстой куда более внимателен к ловкости, грациозности женщин, чем к их формам.

Плечи - наиболее привлекательная черта у Одинцовой в тургеневском романе "Отцы и дети". Так что если ваш избранник чем-то напоминает нигилиста Базарова, то, возможно, вам следует сместить все акценты на плечи. У Набокова же "плечи, свечи и встречи" вызывают ассоциации с губернским великосветским балом, но дальше, как он сам признает, всплывают "на ты", "темноты", и почему-то "кусты". Но на творчестве Набокова долго останавливаться не хочется, потому что, как известно, самое ценное, к примеру, в Лолите - это ее 12 лет, что никакими усилиями в принципе недостижимо.

Как только мы в общих чертах описали фигуру, неизбежно встает необходимость задуматься о лице. С лицом вообще проще: ни диет, ни сложных физических упражнений не требуется. Почти все необходимое достигается при помощи косметики.

Итак, начнем с глаз, которые, как известно зеркало души. Какая же литературная героиня прежде всего вспоминается в связи с глазами? Мне - княжна Марья из романа "Война и мир" Льва Николаевича Толстого. Как известно, княжна Марья была некрасива, неловка, с тяжелой поступью, но с чистой и возвышенной душой. Последняя выражала себя в "прекрасных, лучистых глазах". Вот я и думаю, может поменьше надо туши для ресниц? Ну а если серьезно, глаза как озера - это, конечно, прекрасно, но наш любимый женский идеал глаз на пол-лица имеет мало общего с реальностью. А если этот идеал все же настойчиво воплощать в жизнь, то получится классическая советская продавщица из овощного магазина с удивительными сине-зелеными глазами, плавно перетекающими в уши.

Описание носов мало утешает женщин - ведь либо нос хорош, и тогда его обладательница откровенно им гордится, и любые сравнения оборачивает в свою пользу. Либо нос не такой, как хотелось бы, исправить это можно лишь пластической операцией. Небольшим утешением может служить примеры из классики. Например, у роковой женщины Полозовой (Тургенев, "Вешние воды") нос был толстоват, что не помешало ей перебежать дорожку красавице Джемме. Подобных примеров, я уверена, можно найти немало. Так что, если это утешает - смело беритесь за дело.

Мода на рот за последний век поменялась чудовищно. Если еще в начале двадцатого века рот должен был быть размером с булавочную головку, то с тех пор как Ким Бессинджер стала звездой экрана, все стали рисовать губы по принципу "чем больше, тем лучше". На фоне такой моды сложно уяснить себе, что большой рот Наташи Ростовой из того же романа "Война и мир" - это серьезный недостаток по меркам ее современников. И тем не менее Толстой, периодически подчеркивая "уродство", выводит Наташу женщиной несомненно привлекательной. Отвлекаясь, скажу, что я знаю не одну иностранку, названную Наташей в честь героини романа "Война и мир". Причем, они очень удивлялись, когда им сообщали, что Наташа - это производное от Наталии - достаточно распространенного в Европе имени.

Итак, суммируя полученные в результате литературных изысканий сведения, мы имеем: нос, рот и ноги могут быть любыми. Ни талию, ни бедра лучше не обременять лишними килограммами. Глаза и плечи - это дело вкуса, а вот о корсете стоит подумать. Но все это мы с вами и так знали. Тогда что же нового могли сообщить нам классики?

Мне кажется, что литературные герои - это как футбольные команды. Я как-то битый час допытывалась у мужа, по какому принципу люди становятся болельщиками того или иного клуба - и, к сожалению, все равно не поняла. Видимо, с литературными персонажами та же история. Мы симпатизируем им, так же как и реальным людям, по причинам нам самим мало понятным. А внешность - это как стиль дизайна: может быть ампир, а может быть модерн. Исключительно дань моде и вкусу хозяина.