-Ты просто дрянь. Мерзкая тупая дрянь. Не позволю тебе портить ему жизнь. Слишком хорошо знаю, на что ты способна. Не трогай его, твоим он никогда не был и не будет… - мой голос стал чужим и бесстрастным. Отвратительные банальные сентенции, выскакивавшие из моего рта, были холодными и противными как лягушки. А это - явный признак последней стадии взбешенности. Хотелось сделать так, чтобы Ольга вдруг заплакала. Еще секунда, и вцеплюсь в ее натурально-белокурые локоны! Н-нет… не стоит так унижаться, давай, котенок, сделай глубокий вздох, расслабься…
-
Выхожу замуж! - своим сообщением Ольга повергла меня в шок. Белая "ресторанная"
чашечка с кофе начала выписывать странные кренделя в моих дрожащих пальцах.
С трудом заставив себя проглотить горячую жидкость, я, наконец, неловко
брякнула чашкой о блюдце.
- Когда?.. - уставившись куда-то в скатерть и искренне стараясь не менять равнодушного выражения лица, я задержала дыхание.
- Скоро-скоро, не волнуйся, ждать не заставлю, - в глазах Ольги что-то прыгало. Розовая помада на губах разбухла и чуть съехала набок. Такой странной видела ее впервые. Значит, действительно произошло что-то серьезное.
- Ты просто дрянь. Мерзкая тупая дрянь. Не позволю тебе портить ему жизнь. Слишком хорошо знаю, на что ты способна. Не трогай его, твоим он никогда не был и не будет… - мой голос стал чужим и бесстрастным. Отвратительные банальные сентенции, выскакивавшие из моего рта, были холодными и противными как лягушки. А это - явный признак последней стадии взбешенности. Хотелось сделать так, чтобы Ольга вдруг заплакала. Еще секунда, и вцеплюсь в ее натурально-белокурые локоны! Н-нет… не стоит так унижаться, давай, котенок, сделай глубокий вздох, расслабься…
***
Кажется, эта немыслимая дурацкая история, что тянулась последние полгода, довела меня до истерии. Все дело в том, что обе мои лучшие подруги никак не могли поделить одного мужчину. И проклятый ведьмин круг вращался вокруг меня с третьей космической скоростью, увлекая за собой в черную воронку. Все трое время от времени обращались ко мне за помощью, делились сокровенным. Мне казалось, я знала о каждом из них такое, что нельзя произнести даже вслух. Всех троих было безумно жаль.
Началась история с Антона. Он появился неожиданно, после пятилетнего забвения. Приехал из своего заснеженного Новосибирска такой толстый, вальяжный, что я смогла узнать его только по глазам, в которых, как всегда, плясали знакомые золотистые чертенята. А в остальном это был уже отнюдь не тот худой и застенчивый журналист, подающий большие надежды. Самые смелые надежды вдруг оправдались. Поверить было трудно - "легенды и мифы Древней Греции" воочию!
Он разъезжал по нашему южному городишку, неизбалованному яркими зрелищами, в бессовестно навороченном джипе, ценой почти в миллион долларов, повергая в столбняк всех прохожих и проезжих мужского пола. Устраивал жуткие дебоши в самых дорогих ресторанах и гостиницах. После чего мне, провинциальной журналистке, приходилось вытаскивать его суровых громил-секьюрити из ментовки. Уж очень громко гуляли… Ну что только не сделаешь ради старого друга!
Антон же чудил от души - кормил бутербродами с красной икрой каких-то бомжей с бродячими псами. Нанимал проституток, чтобы они хором кричали под окнами его гостиничного супер-люкса "ура!". Содержал ради мнимой благотворительности полупьяную труппу городского драматического театра, которую, если честно, давно пора было разогнать за бездарность. Наконец, одарил некоего проходимца несусветной денежной суммой якобы на издание новой еженедельной газеты. И устроил за полмиллиона долларов на День города умопомрачительный фейерверк, пригласив для того специально китайцев из Пекина. Ну а самым легендарным для горожан стал случай, когда Антон презентовал какому-то случайному прохожему новенькую "Ниву", непонятно зачем купленную им на аукционе. После этого народ, почуяв халяву, наглой толпой повалил к Антону за всевозможным "помоществованием". И почти никто не встречал отказа.
Единственным человеком, который не ждал и не просил ничего, похоже, была я. Вместе со своими секьюрити, Антон иногда шумно вваливался в мою обшарпанную "хрущобу". Ребята скромно пили шампанское и смотрели телевизор в зале, пока мы с Антоном мирно гоняли чаи на кухне и исходили воспоминаниями. Он как-то признался, что самое приятное место в этом прокисшем городе - моя кухня. Что ж, комплимент есть комплимент, не стоит уж очень ему доверяться.
И вот в этот момент, когда запах денег сводил с ума всех, кто появлялся в радиусе двух километров от Антона, объявилась на горизонте моя любимая подруга Ольга. А ее-то лисий носик чуял денежки за много десятков километров. Правда, всегда избирая верное направление, тихая неудачница ни разу так и не сумела отщипнуть от чьего-нибудь теплого пирога ни кусочка. То был ее единственный в жизни шанс. И я знала это, потому и не помешала ей, прикрыв глаза наманикюренными пальчиками.
Все произошло как-то само собой. На очередной городской презентации непонятно чего, где обязаны бывать журналисты, якобы исполняя профессиональный долг, вдруг показался и Антон. Заметив нас с Ольгой в уютном уголке зала, он подошел и присел рядышком. Как сразу изменились Ольгины лицо и голос, когда стало ясно, кто так мило кокетничает с ней! Антон тоже вдруг стал похож на пушистого сибирского кота. Эта мурлыкающая парочка сразу как-то отделилась ото всех прозрачной стеной. И я тоже случайно отошла на второй план, впрочем, ничуть при этом не обиделась - их дело.
И вот, сначала Ольга зачастила бродить по самым дорогим магазинам одежды, прихватывая иногда с собой и меня. Потом пошли магазины электротехники, мебели стройматериалов и Бог его знает чего. А после появилась у Ольги и новая трехкомнатная квартира в центре, с евроремонтом, и, наконец, машина с дачей. Полный набор.
Все было бы ничего, если б Ольга отпустила после этого Антона восвояси. Нет, она вцепилась в него мертвой хваткой. А это вызвало незамедлительно протест с его стороны. И пошли потоки душеизлияний то одного, то другого, на моей многострадальной кухне.
И все тоже ничего, если бы в это время другая моя самая лучшая в мире подруга Светланка, жена Антона, не стала названивать мне из Новосибирска по пять раз на день. А ведь даже писем не писали друг другу пять лет!
Со Светланкой мы были знакомы с младшей группы детского сада. Большую часть жизни провели рядышком, держась трогательно за руки. Читали одни и те же книжки, носили одинаковые платья и любили шоколадки. Даже профессию выбрали одну на двоих. На свадьбе я была ее подружкой, а когда Светланка собралась рожать, стала для нее нянькой.
В общем, чистые воспоминания, детские чувства нахлынули снова. Не передать, как я страдала, слыша ее веселый голосок и традиционные расспросы про Антона, зная об Ольгиных выкрутасах. Месяцы тянулись, и голосок в телефонной трубке становился все печальнее. Я начинала терять самообладание. Не было сил сказать родной Светке правду. Не было сил предать счастливую Ольгу. Невозможно было смотреть в виноватые глаза Антона. Узел затягивался все крепче, причем, на моем горле!
Я уже устала ждать, когда же, наконец, Антон с Ольгой дойдут до крайней точки кипения, и разбегутся. А в том, что это случится, не было уже никаких сомнений.
И вот, вчера вечером прозвенел тот самый звонок в дверь. На пороге стоял Антон, непривычно трезвый в свете последних событий. Как-то сразу я поняла: кончено, и вздохнула облегченно. Он протянул вместо приветствия громадный букет роз, присыпанных снегом - неужели шел пешком? И без своих секьюрити?!
Молча прошел, не раздеваясь, в комнату, бухнулся в кресло, отчего оно жалобно застонало. Сидел и молчал, уставившись на меня как в немом кино. Даже страшно стало. Потом бессильно попросил: "Сядь поближе…"
Я подошла и устроилась на краешке низкого чайного столика. Он очень бережно, будто хрустальную вещь, взял мою руку в свои мягкие и теплые кошачьи ладони.
- А я не знал, что ты такая… Вернее, знал, но не верил, столько времени прошло… - ясный добрый свет исходил из глубины его зрачков.
- Какая? - растерялась я и попыталась освободить свою руку, но он нежно остановил попытку.
- Ведь ты так ничего и не сказала Светке обо мне. Я ей сегодня объяснил, что встретил замечательную женщину, от которой не могу отказаться.
- Я оторопела - неужели у него с Ольгой все только начинается?
- Со Светкой, кстати, - продолжил он, - мы уже в разводе. - Нет, она ни в чем не будет нуждаться, Антон-младший - тоже. Разве она ничего тебе не говорила? Хотя, ты сама знаешь, это в ее духе. До сих пор пытается меня подловить хоть на чем-нибудь… Ладно, Бог с ней. Ты ведь и на Ольгу зла не держишь?.. И на меня не сердишься?
- Я молча помотала головой. Новости окончательно меня доконали.
- Сегодня я и с Ольгой рассчитался, - он улыбнулся. - До копеечки. Счет ей в банке открыл - на всю жизнь хватит. Давай, не будем больше об этом. Давай, о тебе поговорим.
- За-а-ачем? - я подавилась воздухом.
- Выходи за меня… - он почему-то перешел на шепот. - Я ведь сюда, в этот треклятый городишко ради тебя только приехал… Я всегда любил тебя, на Светке тоже из-за тебя женился. Помнишь, как ты нас помирила перед свадьбой? Почему?.. Зачем?.. В Новосибирск я тоже от тебя укатил, чтобы не видеть, не слышать больше никогда твой голос… Давай, прямо сейчас уедем отсюда!.. Куда захочешь!.. Хочешь свадьбу в Париже?!. Ты ведь с детства о Париже мечтала… французский по самоучителю зубрила… Я люблю тебя, понимаешь?!. Я люблю…
Он тряс меня за плечи, пытаясь вывести из оцепенения. И зря. Тут-то меня как раз и прорвало, за все дни и ночи откровений и излияний, за все бесплодные попытки разорвать этот дурацкий ведьмин круг! Сначала ему в голову полетели шоколадные конфеты, которые первыми попались под руку. Потом была чашка с горячим чаем - разбилась о стену, испортив обои. Затем будильник больно стукнул его по спине… Диванные подушки, как я ни старалась, так и не попали в его плечо - слишком мягкие и легкие. Домашний тапок просвистел у него возле уха, стукнувшись подошвой о входную дверь. Старый зонтик он ловко перехватил рукой, и, отшвырнув в сторону, шагнул за порог…
Я не помню, но кажется, что-то кричала ему вслед, очень обидное и злое. А потом щекам стало горячо - соленый жар разъедал глаза. А я все стояла, прислонившись щекой к липкой дерматиновой обивке двери и усиленно ковыряла ногтями отставшую штукатурку возле косяка. Все прислушивалась к чужим шагам снаружи… Но ни-че-го. Тишина.
***
… А сейчас эта дура Ольга зазвала меня в ресторан. Сидит тут, передо мной со своей гадкой розовой помадой - эх, размазать бы ей по щекам всю "красоту"! Тихо, осторожно, я ведь не такая… Он сам мне это сказал! Я добрая, славная девочка… Господи! Как далеко теперь до Парижа! Ни пешком, ни бегом, ни на самом быстром на свете самолете…
Елена Путалова