В квартире повис ее запах. Им пропитались и легкие шелестящие простыни, на которых он всю ночь пролежал без сна, подбираяслова, которые собирался написать ей завтра.Наутро запах уже пропал, и он с удивлением заметил, что никаких следов ее присутствия в квартире не осталось, и дажеписьма, которые он так бережно хранил, исчезли из почтового ящика. Его ошеломила мысль, что за эту неделю, проведенную вместе, он даже не понял, кто она. Ему не удалось выпросить у нее(каким еще словом можно назвать его недопустимую настойчивость?) ни фотографии "на память", ни телефона и адреса "для продолжения знакомства". Он не узнал даже ее настоящего имени, даже... названия ее духов. Но она же ведь была?
Ее имя, впервые появившись в чате, почему-то "зацепило". Флер... Как будто повеяло прозрачным ароматом Франции, легким покровом тайны. Конечно, это был всего лишь никнейм, но она так в этом и не призналась, а он и не настаивал, охраняя хрупкую романтику виртуала. Он угадал: она действительно мечтала о Париже, о большой и светлой (он не мог не сыронизировать хотя бы в мыслях), о необыкновенной свадьбе (он представлял Флер гибкой, как цветок, блондинкой в пышномбелом платье и с цветами флердоранжа в волосах). А их медовый месяц будет в Париже. То есть, конечно, ее медовый месяц.
Выходя из чата, он думал о том, что обязательно пригласит ее к себе, как только жена с детьми уедут на дачу (появившисьвпервые, эта мысль резанула его своей неуместной пошлостью, но в его положении выбирать неприходилось). По ночам он пытался представить себе их встречу, и понимал, что боится ее, трусит - так он не мандражировал даже перед свадьбой. Вот она выходит из поезда - да, из поезда, в Москве нет таких (а где "такие" есть?)... выходит вульгарно рыжая девица, в узких джинсах и с огромной спортивной сумкой через плечо: "Привет, я Флер".
Такие рыжие выводили его из себя своей ужасающей сверхсовременностью (так же, как Фаулз, Виктюк, Феллини, да и вообще искусство двадцатого века). Он видел, что, приспособившись к веку двадцатому, они так же хорошо чувствовали себя в двадцать первом, а Флер... Она с трудом уживалась и с двадцатым.
Он так и не узнал, откуда Флер - хрупкая как мечта блондинка выплыла из тугой московской толпы (он сразу понял, что этоона), а через неделю снова растворилась в ней, не оставив от себя ничего, кроме неуловимогоаромата и стонущей тоски... тоски по... "Франция, любовь, свадьба... опошлили слова, опошлили понятия, опопсовили Эйфелеву башню, сам праздник, саму мечту. Да начто она, эта груда светящихся трубок, если нельзя любоваться Флер на фоне ночного Парижа... Флер умела мечтать, а я могвтихомолку осуждать ее мечты,зная, что не прав. И вот..."
Он в который раз не сумел представить Флер за экраном компьютера, и все же шанс пока еще был..."Флер, без тебя мне не вырваться из буден. Флер, ты же знаешь... Флер, ты ведь есть?.. Флер!" - курсор застыл на кнопке"Отправить".
Решив порадовать маму, она все-таки приехала на дачу. Она шла с автобуса с огромной спортивной сумкой, а за ней веселобежал какой-то бездомный пес. Ему-то в первую очередь и обрадовалась мама, но поспешила оправдаться:
- А я боялась, что Рыжий пропал. Он не пришел сегодня к завтраку.
Когда вечером пошел дождь, и мама принялась за свежие газеты, она взяла любимый роман Фаулза, но он слишком выбивался изритма деревенской жизни. Она вышла на крыльцо, и Рыжий "обласкал" ее, испачкав ей джинсы.
На крыльце было грязно и холодно, укрыться от косого дождя было негде. Она хотела пустить Рыжего в дом, но мама и ееполуигрушечный песик Фиджик были против. А Рыжий и не пытался забежать внутрь, когда она пошла в комнату.
Она вспомнила Москву. Что она может ответить на его письмо? И далась им всем эта Флер, Флер-р-р...
Она тряхнула короткими рыжими кудряшками и посмотрела в зеркало: эта прическа очень ей шла. Зато флердоранж смотрелся бытеперь глупо и убого, думала она. Она была теперь куда красивее Флер, зато Флер была бы роскошной невестой.Она вновь вышла на крыльцо, и, накрыв Рыжего старым пальто, села рядом с ним.
- Мы с тобой оба рыжие. Понял, пес?