Посвящаю своей соседке по комнате в общежитии
Комогоровой Елене, которая, от нечего делать,
мешала мне писать. Надеюсь, ей будет стыдно,
и она больше не будет так делать.
Xотя, в принципе, я не обижаюсь.
Вокруг что-то тёплое и пушистое. Лежу среди подобных мне существ: копошимся, мяукаем, ползём куда-то на слабыхлапках, с удовольствием тыкаемся в теплый мягкий живот мамы-кошки. Я лишь чувствую, что сознание моё с каждыммгновением всё мутнеет и гаснет, медленно, но неотвратимо, погружаясь в липкую тину животных инстинктов.
Холод. Чудовищный холод. Я слышал отголоски рассказов о муках холода от грешных душ верхних кругов. Но нет. Этоне то. Холод этого мира. Что-то жидкое заполнило пространство вокруг, склеило мою шерсть, залилось в уши и тянетменя, тянет куда-то. Боги, как мне плохо.
- Это снова ты?! - с ласковой улыбкой сказала мне Элайа, Хозяйка Пространства Меж-Миров.
В этот раз онапредстала предо мною в прозрачно переливающемся изумрудно-зеленом платье. Я люблю её глаза, в них живёт мудростьсамого времени. Смотришь в них и думаешь: "Откуда ты пришёл, куда держишь путь . неважно, суетно, тщетно. Весь мир лишь щепка, несомая безудержным потоком истины, живущей в этих глазах".
- Мяу! - ответил я визгливым голосом и почувствовал себя полным идиотом.
Элайа звонко рассмеялась. Я смотрел на неё с восхищением, окончательно стряхнув остатки на миг пришедшей жизни, и не мог вымолвить ни слова. Крохотные звёздочки вспыхивали и гасли в её золотистых волосах, её маленькие, цвета слоновой кости, руки уверенно держали поводья упряжки, запряжённой тремяогромными пушистыми кошками. И мы стремительно неслись в ней среди клубов розового пара, что заполняли в этот разПространство Меж-Миров.
- Послушай, тебе ещё не надоели все эти жизни? - как-то вдруг посерьезнев, спросила Элайа. - Тебе уже давнопора заняться каким-нибудь стоящим делом. Ты мог бы следить за погодой в каком-нибудь новорожденном мире.
Это занятие считалось достойным среди ангелов, духов и демонов, хотя всё больше выходило из моды.
- Скукота. К тому же я не совсем в ладу с демонами, - ответил я, пытаясь придать безразличный тон своему голосу.
На самом деле мне очень льстила забота Элайи, одной из Перворожденных, не ведающих добра и зла. - Или сам бы начал творить что-нибудь, - предположила она, но, увидев мою поморщившуюся физиономию, тут жепоспешила добавить, - Нда, при твоей лени и мечтательности.
Следовало бы признать, что собственная будущность с некоторых пор стала меня серьёзно беспокоить. В абсолютном времени я уже выходил из периода юности, а по количеству жизнейпревосходил многих из возраста вечности. Но, тем не менее, жизнь по-прежнему казалась мне красивой сказкой. Мы скомпанией молодых духов с точностью до секунды знали время открытия каждого пространственно- временного портала,ибо любили смотреть на жизнь во множествах миров, открывавшихся нашему взору на мгновенье. Каждый этот мир былпо-своему прекрасен и неповторим, но по опыту я знал, что стоило попасть в один из них, и начинаешь восприниматьего как единственно-возможную реальность. И не смотря на это, глядя в очередной раз на деяния какого-нибудь герояЗемли или другого мира, я невольно проникался безумной любовью к тому отрезку нашего бытия, что именуют жизнью.
Мне быстро надоедал этот мир вечных истин, и я скучал по тем сомнениям, что может испытывать лишь живое существо,я скучал по тайным надеждам, по безумным дерзким идеям, по самоотрешенной любви, по неизбывной тоске, по всемутому огромному миру чувств и эмоций, которого мы, духи, были лишены здесь. И я снова и снова решался испытатьсудьбу ещё раз.
Я выбирал один из любимейших своих миров и рождался - то хромым цыплёнком, то безогненнымдраконом, а однажды даже толком не узнал кто я, не сумев вылупиться из яйца. Каждый раз, возвращаясь в Пространсво Меж-Миров, я решал бросить все эти шутки с жизнями и заняться, наконец,серьёзным делом. Но снова и снова картинки, мелькающие в портале, не давали мне покоя.
- Ты становишься жизнеманом, - с горестным упрёком закончила свою речь Элайа.
Оказывается, всё это время онапыталась что-то объяснить мне, но я не слушал, унесённый водоворотом собственных мыслей. Мне стало неловко, но я не смог пообещать ей оставить жизнь навсегда, ибо знал, что не сдержу обещания.
ХозяйкаПространсва Меж-Миров не знала жизни, ей было легко. Я отвёл глаза и смотрел на мягкую поступь кошек.
- Подожди, Элайа! - полным отчаянья голосом воскликнул я, наконец. - Можно я - последний раз?! Честное слово,последний! Ты должна понять меня, я не могу просто так покончить с жизнью, даже толком не узнав, что это такое. Язнаю тысячи и сотни тысяч легенд самых разных миров, я видел часть из них своими глазами. Я знаю, Элайа, жизнь -это не просто один из нудных, но необходимых этапов бытия, жизнь - это дар, чудесный удивительный дар, не узнавполностью который, я не смогу нормально существовать дальше! Ну не могу же я, в конце концов, целую вечностьрождаться бессловесными тварями! Я верю в высший смысл жизни и ради него готов умирать много раз, ибо знаю, придётвремя, и я сам стану на миг героем легенд.
- Что ж, попробуй. - тихо согласилась Хозяйка Пространсва Меж-Миров, и истина дрогнула в её глазах.
- Королева родила сына! - кричали во всех уголках замка Генриха Плантагенета.
- Я назову его Ричардом, - сказала Элеонора.
Ричардом Львиное Сердце прозвали его потом.