(продолжение, начало)
12.10.199… 2
"Здравствуй, здравствуй! Чертовски рада твоему письму - и как это ты сподобился? Выбрал-таки время, несмотря на свою, как там у тебя? "катастрофическую занятость непонятно чем". Наговариваешь на себя, не такой уж и скромный труженик рекламного фронта. Жаль, у меня плохо берет ОРТ, не все твои шедевры могу посмотреть. Но и то, что видела - блеск! Тебе бы не ролики с видеоклипами снимать, а нормальные фильмы. Ну, ничего, думаю, и это не за горами. Ты ведь всегда был на курсе самым талантливым. Даже, я бы сказала, гениальным.
Спасибо за теплые слова. Просто удивительно, каким ты бываешь душевным человеком, если захочешь. Жаль только, хочешь ты этого нечасто. Я понимаю - Москва, бешеный ритм, человек человеку - волк, сегодня ты, а завтра я, и все такое прочее, но со мной зачем притворяться? Вечно ты все маскируешь, запутываешь, кажешься хуже, чем есть на самом деле. Хоть мне-то не ври.
Ну, вот, опять я на тебя "наезжаю". Не буду, не буду. Просто мне кажется, что ты устал. И не все у тебя в таком порядке, как ты пишешь. Может, ты приедешь как-нибудь к нам, а? Все будут тебя рады видеть, недавно встретила Машку Кнорозову (из третьей группы, черненькая такая), она работает сейчас в частной школе, преподает сценическую речь и основы актерского мастерства. Вспомнили о тебе, она передавала тебе привет, спрашивала, что ты, как ты, и вдруг, совершенно неожиданно призналась, что у тебя с нею был роман на четвертом курсе, бурная такая "лав", быстро все закончилось и осталось в прошлом приятным воспоминанием. (Ее собственные слова, ничего не выдумываю).
К чему я это написала? А, просто так, вспомнилось и все. Странно, что я ничего об этом не знала. Всегда узнаю о твоих романах позже всех. Да, в последнем письме не спросила ничего о Светлане, даже привет ей не передала, а вспомнила только после того, как заклеила конверт, и мучилась всю ночь. Глупо, правда? Но у меня какое-то странное чувство, словно я перед ней виновата, как будто какая-то твоя часть до сих пор моя, и никогда не будет ей принадлежать. Тем более глупо, что ничего подобного нет и не было никогда, ты же помнишь, я всегда считала, что самое большее, что один человек может дать другому, это отпустить его. Если, конечно, любит его по-настоящему. И, уверена, ты ей все равно эти приветы не передаешь, наверняка, она и не знает, что мы с тобой переписываемся. Или знает? Впрочем, неважно, совершенно неважно. Просто осень, черт бы ее побрал, осень. Она никак не закончится! Еще полтора месяца осени, что мне с нею делать?
Видишь, я совсем расклеилась, даже не могу "держать марку" и притворяться, что у меня все хорошо. Не могу. Сама же тебе советовала в прошлый раз передо мною не играть, и вдруг подумала, что я-то первая и играю. Ты как раз откровенен…
Все-все, ни слова об этом. О чем, кстати, "об этом"? Все-таки, странно общаться друг с другом, не видя лица, не слыша голоса. Интонация - это ведь так важно. Я пишу и думаю об одном, а ты читаешь и представления, может быть, не имеешь, что я имею в виду. Помнишь, Ницше писал, что его полностью могут понять только те, кто слышит его собственный голос, слышит то, как он читает свои произведения, а те, кто видит их напечатанными, уже ничего не поймут, потому что не слышат интонации. Вот так и мы с тобой, говорим, не слыша интонации друг друга. Может, ты все-таки позвонишь мне как-нибудь, а?
По-моему, я на глазах превращаюсь в нытика. Не думай, что у меня какие-то сложности или что-нибудь в этом роде. Ничего подобного, жизнь несется так, что иногда прихожу домой и падаю на кровать без всяких мыслей. Столько всего происходит - репетиции, занятия, концерты. Лешу муштрую. Гамлета, как ты догадался, играет именно он, и Офелия очень даже неплохая, способная девочка. Благодарили меня за то, что передала условия поступления в театральные ВУЗы Москвы, (а я, в свою очередь, благодарю тебя, что не забыл). Офелия, в смысле, девочка, которая ее играет, Танечка, хочет ехать вместе с Лешей. Но она, думаю, не потянет. Хотя я ее не отговариваю. Они оба объективно смотрят на жизнь. Молодые люди теперь очень трезво и объективно смотрят на жизнь, в нас все-таки еще сидел какой-то романтизм дурацкий, а, может, и не такой уж дурацкий, как знать. Ну, вот, высказалась, как старуха. А разница в возрасте десять лет. И все равно, ощущение такое, что мы то ли чересчур много знаем, то ли, наоборот, уже ничего никогда не поймем до конца. А вот они как раз знают все, все истины у них по полочкам разложены, все точки над и расставлены. Ничего нет хуже, чем расставлять точки над и. По себе знаю. Но знаю-то сейчас, а лет десять назад как раз и казалось, что это самое главное - четко представлять себе ситуацию и уметь всему подобрать название, объяснение, определение. Белое-черное, любовь-ненависть, друг-враг, счастье-несчастье. Выяснилось, что жизнь гораздо щедрее на оттенки и полутона.
Но меня опять понесло куда-то в философские дебри. До того ли сейчас господину графу? Если б ты был рядом, обязательно улыбнулся бы и сказал с интонацией Броневого: "До того, до того". Но тебя рядом нет, потому не представляю даже, как ты отреагируешь. Может, ты не узнал цитаты, может, подумал, что я катастрофически глупею. А может, я зря себя утешаю надеждой (на что, впрочем, надеждой?), и ты не дочитал до этого места мое письмо? Это было бы слишком жестоко с твоей стороны.
Похоже, я наговорила лишнего. Признаюсь честно, чтоб уж окончательно себя дискредитировать - я пишу это не совсем трезвая. Или не совсем пьяная? В общем, что-то в этом роде. Поэтому не обращай особого внимания ни на что, прости грамматические ошибки, если таковые имеются, и не бери дурного в голову, а тяжелого в руки, как говорят у нас на Украине. Все у меня прекрасно, вот только осень… Целую. Твоя".
14.10.199…
"Привет, милый. Хочу извиниться за последнее письмо. Сейчас ты его еще, конечно, не получил, но через пару дней получишь, а чуть позже дойдет и это, так что мои извинения будут своевременны. Действительно не помню, что я там тебе написала, но смутно припоминаю, что много слез, жалоб и тоски. Выбрось все из головы немедленно. Сам знаешь, осень. Осенью в голову лезет всякая дрянь, воспоминания, ностальгия и прочее, и прочее, и прочее. Больше не повторится, торжественно клянусь перед лицом родной страны и великой партии.
Пока не забыла - Ник напоминает про газеты, хоть я и говорила ему, что это может длиться долго, но он отчего-то ждать не может. Уважь старого друга, а? Правда, я знаю, он и сам тебе время от времени что-то отсылает электронной почтой, но про газеты он твердит исключительно мне. И что он в них хочет найти? Он вообще сейчас какой-то странный. Похудел, нервничает, головные боли его мучают. Спрашиваю, в чем дело, не говорит. Ну, ты его знаешь, он ничего о себе лишнего не скажет, зато если нужно другому - все сделает. Стараюсь его отвлечь, ведь явно человека что-то тревожит, но не знаю, в чем дело. Может, лучше оставить его в покое? В конце - концов, не маленький, сам справится. С другой стороны, потом что-нибудь произойдет, а я себя всю жизнь буду корить. Хотя… что может с ним произойти? Знаю, что бы ты сейчас сказал: "Ничего хорошего". Это уж точно, с нашим Ником вечно что-нибудь случается. Знаешь, он раз пять после твоего отъезда предлагал мне выйти за него замуж. Мы даже одно время встречались. Как-то все само собой закончилось, и оказалось, что он мой самый близкий друг. Если между мужчиной и женщиной вообще возможна дружба. По-моему, он все еще меня любит… Пришли ты ему, Бога ради, какую-нибудь питерскую газету.
Ну, извинилась, и ладушки. Больше писать некогда, у меня сегодня куча дел. Бегу-бегу. Кстати, я тебе не писала, у меня очередной бурный роман. Как всегда, большая страсть и все очень красиво, но с какой-то маленькой червоточинкой, ну, чтоб жизнь малиной не казалась. В этот раз червоточинка в том, что он женат. Что поделаешь, мужики около тридцати все, как правило, женаты. А те, кто старше, и подавно. Может, перейти на молоденьких? У меня в театре есть такие мальчики, просто прелесть, выпускной класс, первый-второй курс. В самый раз. Шучу-шучу.
Все, лечу. Целую. Жене привет. Твоя".