«Боинг», нехотя выпущенный Лондоном из туманно-снежных объятий, благополучно взял курс на Торонто.

Католическое Рождество, которое я собирался встречать с бывшими однокурсниками Лехой и Ксюшей, осевшими в Канаде, мне пришлось провести вчера в кресле лондонского аэропорта с пивом и ноутом. С отвращением цедя остывший кофе из пластикового стаканчика, я в который раз перечитывал сообщение от Ксюши: «…на Рождество я приготовлю роллы из прикопченной осетрины с замороженными кубиками из грейпфрута. На горячее подам фазана с виноградным соусом и взбитой в пену полентой. А еще будут закуски из фуа-гра с инжировым кисло-сладким соусом. На десерт — груши с ванильным мороженым и горячим шоколадом». Сглотнув слюну, я увидел немой укор в глазах упитанной дамы, сидящей напротив. Наверное, тетя решила, что я смакую порно.

Под мерный гул двигателей, обволакивающее тепло и сладостное ощущение скорого окончания путешествия я погрузился в полудрему. Даст бог, скоро буду доедать остатки рождественского ужина в теплой компании. Предвкушение свежих впечатлений вызывало в душе сладостную истому, как обычно бывает в начале нового любовного приключения.

Я — бабник. За свои тридцать пять ни разу не был женат и не испытываю ни малейшего желания совершить когда-либо подобную глупость. В юности, начитавшись книг о благородных рыцарях и прекрасных дамах, я грезил о большой и светлой любви, о Единственной и Неповторимой… Но первая любовь плюнула мне в душу, переспав с лучшим другом за билет на концерт Киркорова. Я возненавидел Филю и разочаровался в женщинах. Хрупкий панцирь цинизма, поначалу неприятно стискивавший саднившее сердце, постепенно прирос и превратился в броню.

Предвкушение свежих впечатлений вызывало в душе сладостную истому, как обычно бывает в начале нового любовного приключения.

Сейчас мое общение с девушками строится на спортивно-оздоровительном фундаменте, то есть на сексе. Темпераментных и одиноких дамочек на мой век хватит. Нет, я не жалкий альфонс, я свободолюбивый человек, не желающий превращаться в подкаблучника одной-единственной женщины. Жаль, что в России не узаконено многоженство, а то бы я завел гаремчик из разнокалиберных прелестниц. И словно иллюстрируя преимущества полигамии, перед моим мысленным взором сладострастно заизвивались темнокожие красотки…

Вдруг прямо над ухом кто-то заорал на отвратном английском:

— Всем сидеть! Самолет захвачен группой «Одноглазые ястребы» и летит в Гондурас! Сопротивление бесполезно! Если экипаж согласится на наши требования — все останутся живы!

В проходе стоял человек в черной маске, прижимающий к груди автомат. Белки вращающихся глаз блестели через прорези. Это напоминало малобюджетный российский боевик. Если бы не клацанье затвора над головой, я бы заржал.

— Как вы думаете, нам хватит горючего до Гондураса? — шепотом поинтересовался мой сосед, невзрачный мужичок лет шестидесяти. — Кстати, меня зовут Василий Семенович.
— Константин, — прошептал я, подумав, что сейчас самое время для китайских церемоний. — Насчет горючки не знаю — кажется, Канада ближе.
— В Гондурасе, наверное, жарко — почти экватор, — заметил Василий Семенович.
— Ага, океан теплый, песок желтый, а девушки сговорчивые, — ехидно заметил я.

Террорист ткнул мне в шею холодным дулом. Из кабины пилотов вышла бледно-зеленая стюардесса и, запинаясь, объявила, что самолет меняет курс.

«Боинг» сделал странный вираж и пошел на снижение. Под нами был океан, и ничего, кроме океана… Женщины визжали, дети плакали, террористы бряцали оружием. Рождественское турне, как и жизнь, стремительно подлетало к концу.

— Просьба пристегнуть ремни и сгруппироваться, — неуверенно вякнула стюардесса. — Лайнер совершает экстренную посадку!

— Кажись, падаем… — сосед вцепился в мой локоть и забормотал «Отче наш»

— Ну, вот и все, — с тоской подумал я и зажмурился. — Эх, мучительно помирать будем…

Самолет трясло как в паркинсоне. Казалось, что он рассыпается на атомы. Потом лайнер резко накренился, царапнул крылом землю и замер. Спасены!

Террористы — а их оказалось всего четверо, обвешавшись оружием, ушли вглубь острова. Да, это был остров. Крохотная часть суши в Атлантическом океане с длинной песчаной отмелью, на которую даже теоретически нельзя посадить пассажирский лайнер. Нам дико повезло, что экипаж «Боинга» оказался русским, кроме наших безбашенных ребят никто и пытаться бы не стал…

Самолет трясло как в паркинсоне. Казалось, что он рассыпается на атомы. Потом лайнер резко накренился, царапнул крылом землю и замер. Спасены!

Пассажиры, пережившие такой стресс, впали в эйфорию. Они скинули с себя теплую одежду и валялись на берегу — наслаждаясь ярким солнцем, белым песком и бирюзовым океаном. — Как вы думаете, Костя, где мы будем встречать Новый Год? — спросил меня бывший сосед.

— В Торонто, даже не сомневайтесь. Через день-два нас отыщут. Как насчет ознакомительной экскурсии по острову, Василий Семенович? Вдруг тут живут страстные мулатки цвета шоколада? И мы с вами успеем вкусить плодов райского наслаждения…
— С удовольствием составлю вам компанию, молодой человек. Хотя меня больше интересуют флора и фауна острова, — поддержал мою идею Семеныч. — Этот островок не больше тридцати километров в диаметре, мы в любом случае выйдем к берегу.

Ступая по тропе, петляющей через заросли экзотических растений, под рулады непуганых птиц мы потеряли остатки бдительности и тотчас были наказаны за неосторожность. Странные веревки, похожие на лианы, мгновенно спеленали нас, превратив первопроходцев в жалкие подобия двух мумий.

— Что это? — возопил мой попутчик.
— Ловушка, наверное. Может, здесь живут каннибалы и нас сожрут? — стараясь казаться спокойным, предположил я.
— Я несъедобный! — хмуро парировал Василий. Отчество в данной ситуации выглядело неуместно. — У меня хронический холецистит и печень увеличена.
— Твою печень бросят акулам, чтобы те сдохли! — успокоил я собрата по несчастью.

Затрещали ветки и нас окружили смуглые, едва прикрытые подобием мини-юбок из листьев, дикарки. Издавая пронзительные гортанные звуки, они подвергли нас унизительному осмотру. Мало того, что эти, с позволения сказать, дамы заставили нас показать зубы, скаля свои и показывая, что от нас требуется, так они еще и нагло расстегивали на нас брюки…

Нас отвели в местную деревню, где начался настоящий шабаш. Мы с Васей сидели на пнях, а перед нами, издавая дикие вопли и тряся бусами и смуглыми грудями, плясали аборигенки. Атаманша племени с помощью красноречивых жестов объясняла, что от нас требуется. Требовалось ни много, ни мало — поработать осеменителями. Жительницы острова давно избавились от мужчин, научившись все делать самостоятельно: охотиться, рыбачить, строить хижины и выращивать съедобные растения. Они не умели только одного — сам зачинать детей. Поэтому случайно попавших на остров мужчин заставляли несколько дней жить со всеми женщинами племени, могущими дать потомство. Затем несчастных ждала смерть. Три дня и три ночи я, не щадя живота своего и другого органа, трудился на ниве большого секса… Вася выдохся за два дня.

***

В глубокой яме было темно и сыро. С угольного неба злорадно скалился тонкий месяц. В зловещей тишине раздался хриплый голос Василия — похоже, его «тюрьма» была где-то рядом:
— Костя, ты жив?
— Пока жив! — обрадовался я. — Семеныч, как тебе «работенка»? Я уже смотреть на этих баб не могу…
— Неужели нас не ищут? — не отвечая на мой вопрос, грустно поинтересовался Василий. — Как ты думаешь, завтра нас… того?

— Неужели нас не ищут? — не отвечая на мой вопрос, грустно поинтересовался Василий. — Как ты думаешь, завтра нас… того?

— Может, и ищут, но… — тут я осекся. Тонкий силуэт закрыл от меня лунную ухмылку и кто-то тихо произнес по-английски:
— Вы здесь? Вы с самолета?
— Да! А вы кто? Помогите нам выбраться отсюда!
— Меня зовут Эталполли, я мексиканка. Мы с мамой прилетели сюда на вертолете снимать фильм о племени амазонок. Мама — этнограф. Я узнала, что амазонки кого-то взяли в плен.
— Полли, скорее! Найдите веревку или лиану, я выберусь. Потом спасем Васю…

Девушка крепко взяла меня за руку и, осторожно ступая, повела по узкой тропе через заросли. Василий держался за веревку, привязанную к моему поясу. Я не видел лица нашей спасительницы, но вдруг почувствовал, как панцирь, сжимавший мое сердце, трещит как яичная скорлупа, осыпаясь с души мелкими осколками. Мне хотелось петь и молчать одновременно, я готов был идти за этой девушкой на смерть, на костер — лишь бы дорога была как можно длиннее…

На следующий день бывших пассажиров «Боинга» подобрало мексиканское рыболовное судно, на котором все добрались до Акапулько, а оттуда вылетели в Торонто.

У нас не было времени для прощания — сейнер не мог ждать… Я не успел узнать у Полли ее адрес, не успел даже поцеловать ее… Зачем? Ее глаза цвета горького шоколада не успели разглядеть то, в чем я и сам себе боялся признаться.

Ацтекское имя Эталполли означает «крыло».

До Торонто оставалось четыре часа лету. Я надел наушники. Женский голос нежно водил бритвой по сердцу:

Пусть небылица не станет былью,
И невозможность не станет чудом.
Но мне — молиться за Ваши крылья.
Летайте, милый. На радость людям.
Меня жалея все слёзы выльет
Весенний ливень… Но это счастье:
Целую кончики Ваших крыльев,
Не обожженных пожаром страсти

Пройдя таможню, я сразу увидел Лешку и Ксюху.
— Костик, бедненький, наконец-то! Как мы волновались! Вот не повезло, так не повезло, — тискала меня Ксения. — А отощал-то как!

— Да все нормально. Поехали скорее!

…Новый Год решили для разминки отметить по московскому времени. Включили НТВ. Пока Президент толкал речь, разлили по бокалам шампанское. Звонок в дверь застал нас врасплох . Ксюха открыла дверь:

…Новый Год решили для разминки отметить по московскому времени. Включили НТВ. Пока Президент толкал речь, разлили по бокалам шампанское.

— Как здорово, что вы успели прилететь, Куолли! Проходите! Мы отмечаем российский Новый год! — радостно щебетала хозяйка. — Костик, познакомься — это наши друзья! Они недавно из Мексики, мы соседи.

Я стоял как истукан и не мог произнести ни слова. Эталполли сняла шубку и улыбнулась:

— Мэ алегро верле отра вэс!

— Дочка сказала, что она рада вас снова видеть, — перевела с испанского Куолли. — Она плохо говорит по-английски. Разве вы знакомы?

Я опустился на одно колено и поцеловал край платья своей Дамы.