— Главное делать всё с душой, с любовью! На, лепи, чуешь, какое тесто доброе, ласковое…

Маришке недавно исполнилось пять лет. «Уже большая девочка, — говорит бабушка, — пора учиться хозяйничать, а то никто замуж не возьмёт». Женихи Маришку не волнуют, но ей интересно возиться рядом с бабулей, и она старательно мнёт тесто пальчиками, размешивает большой ложкой капусту для начинки.

Голос у бабушки Варвары мягкий, тихий, как и она сама. И жить рядом с ней спокойно и вкусно… Маришка втягивает носом ароматный дух. Ей нравится оставаться с бабушкой в деревне, когда её родители — геодезисты — надолго уезжают «в поле»…

Маришке недавно исполнилось пять лет. «Уже большая девочка, — говорит бабушка, — пора учиться хозяйничать, а то никто замуж не возьмёт».

Что это за «поле», девочка не понимала, но иногда ей снилось огромное, до горизонта пустое пространство, в центре которого стоял дядька в плаще, каске и с автоматом. Маришка видела его по телевизору и знала, что это и есть «солдат». Правда, тот был памятник и стоял в парке, но на руках держал — страшно подумать! — маленькую девочку… Понятно, украл! Не послушалась та девочка, ушла от дома!.. Вот Маришка никогда со двора не убегала, она верила бабушке, которая каждый день твердила: «Не выходи одна за калитку! Не то утащит тебя солдат, спрячет в лесу, и никто не найдёт!» Мама возмущалась: «Варвара Николаевна! Что вы ребёнка запугиваете! Она и так неспокойно спит, а вы ей страхов добавляете. И почему солдат? У вас что, страшнее солдата зверя нет?» Бабуля улыбалась и пожимала плечами: «Да не знаю… Как воинскую часть за лесом поставили, так и стали в деревне детей солдатом пугать… Раньше мы всегда спокойно по грибы-ягоды ходили, а сейчас чуть не в ту сторону свернёшь — из кустов часовой с ружьём как гаркнет: «Стой, кто идёт?!» Вокруг понатыкали плакатов «запретная зона» — не знаешь, куда и ступить. Словно война… Словно мы враги… Народ эту страшилку вроде как шутя выдумал, но прижилась… Не дай Бог ребёнок за калитку выйдет — лес рядом, долго ли заблудиться! Пусть хоть страхом держится, пока маленькая, а потом сама разберётся»… Так вот, там, во сне Маришка точно знала, что огромный чёрный солдат сейчас схватит одной рукой маму, другой — папу и понесёт в лес прятать. Она кричала громко-громко...

И вдруг рядом раздавался мягкий и тёплый, как свежее тесто, голос бабушки Варвары:
— Что ты, маленькая, что ты! Это кто же такой страшный к тебе в сон забрался? Сейчас мы его прогоним!

Бабушка ложилась рядом и тихо напевала что-то протяжное, пока Маришка не засыпала глубоко и спокойно...

Так и жили бабушка с внучкой в любви и согласии, порой по нескольку месяцев, пока Маришкины родители «с поля» не возвращались и не забирали дочку в город. В городе Маришка ходила в детский сад, ела там манную кашу, толстые невкусные булки и скучала по бабушке и её пирогам — воздушным, тёплым, с тоненькой хрусткой корочкой и обильной начинкой…

И в это лето бабушка встретила внучку, как обычно: радостно-удивлённо развела руками: «Выросла-то как!», прижала к мягкой груди: «Цыпушонок мой, худюсенький!» и пообещала: «Вот я тебя пирожками-то поправлю!» Маришкина мама, конечно, слегка надулась на свекровь: «Она же растёт, зачем ей быть толстой?», но сама уже принюхивалась к вкусному запаху и поглядывала в сторону летней кухни. В этом отдельном домике в жару готовят еду, чтобы не топить печь в доме. В открытую дверь виднеется накрытый стол, на котором лоснится румяной корочкой знаменитый бабушкин пирог с капустой…

Ну, Варвара Николаевна расстаралась! Последний противень из духовки достала уже затемно, когда сын с невесткой, едва дыша, отвалились от стола, а их дочка спала, прижав к раздувшемуся животику плюшевого Чебурашку.

В открытую дверь виднеется накрытый стол, на котором лоснится румяной корочкой знаменитый бабушкин пирог с капустой…

— Больше не могу, мама! — Маришкин папа сполз со стула и чмокнул свою мать в щёку. — Спокойной ночи!
— Ступайте в дом, ложитесь на веранде! А я тут сама всё приберу, — бабушка накрыла нетронутый пирог чистым полотенцем, быстро помыла посуду и, окинув кухню взглядом, погасила свет.

…Утром Маришка проснулась от громких голосов во дворе.

— Сегодня в незапертую кухню влезли, а завтра дом взломают и тебе по голове дадут! — кричал папа.
— Странно вы рассуждаете! Мало ли кто голодный, это не повод лазить по чужим дворам! — поддерживала его мама.

Бабушку не было слышно — она никогда голоса не повышала.

Выбежав на крыльцо, девочка увидела возбуждённых родителей и невозмутимую бабушку, которая тихо, но твёрдо поставила точку в споре:
— Я нормально рассуждаю. Все знают, что солдатиков кое-как кормят. Я сама видела, как солдатики в лесу грибы собирали и на костре жарили. Худющие такие, бледные! Не побегу я из-за пирога в милицию и всё! Точка! А вы на меня не кричите, тут я хозяйка, как скажу, так и будет! — и, увидев заспанную внучку, расплылась в счастливой улыбке. — Моя ласточка проснулась!..

Весь день, до самого отъезда, папа с мамой обсуждали кражу пирога.

В том, что это сделали солдаты из воинской части в лесу, сомнений у них не было. Были опасения, что преступники могут прийти ещё и за деньгами и нападут на бабушку с Маришкой.

Варвара Николаевна этих опасений не разделяла. Она отметала все доводы и, усаживая сына с женой в машину, уверенно пообещала:
— Ничего не случится! Я сама виновата — никогда дверь в кухню не запираю. Так ведь ценностей-то там — пироги да посуда дешёвая. Позарился кто на еду — и на здоровье! Значит, припёрло бедного… Всё будет хорошо! Даже не сомневайтесь!

И в самом деле, до осени ничего не случилось ни с Маришкой, ни с бабушкой, ни с пирогами, которые ещё не раз оставались в незапертой кухне.

Правда, поначалу напуганная Маришка плохо спала, кричала во сне. После, конечно, забыла о происшествии, да и бабушка о краже не вспоминала, и внучку солдатом больше не пугала. Просила её, как большую: «Не выходи одна со двора, прошу тебя, цыпушонок», — и всё. И Мариша не выходила. Не от страха, а чтобы бабушку не огорчать.

И в самом деле, до осени ничего не случилось ни с Маришкой, ни с бабушкой, ни с пирогами, которые ещё не раз оставались в незапертой кухне.

Но солдат всё-таки пришёл. В конце лета, когда и Маришка, и бабушка его совсем не ждали.

Девочка не видела, как он вошёл. Она возилась на веранде с котятами, а бабушка — на кухне с пирогами. Когда аромат свежей выпечки достиг курносого носа Маришки, она прибежала в кухню. За столом сидел незнакомый парень в армейской форме.

Маришка поняла, что это, видимо, и есть солдат. Но она совсем не испугалась: конечно, чего бояться? Во-первых, этот солдат совсем не был похож на того страшного в каске и плаще из её сна, а во-вторых, она уже большая и не верит всяким глупым страшилкам, да и… бабушка смеётся, что-то говорит солдату…

— Мариша, иди сюда, ласточка, садись. У нас, видишь, гость… Это моя внучка, Марина, а это… Тебя, сынок, как звать?

Солдат встал, надел пилотку, которую мял в руках, вытянул руки по швам, покраснел, ответил ломким баском: «Вова», снова сдёрнул пилотку с наголо стриженой головы и переступил с ноги на ногу. Он оказался высоким, тощим и очень смешным. Маришка засмеялась, а бабушка только улыбнулась ласково:
— Да ладно, Володя, что ты тянешься передо мной, словно я генерал? Садись, сейчас кушать будем… Пирог-то тогда понравился?
— Да, очень! Извините меня, пожалуйста… Я из отпуска возвращался… Понимаете, ночь ехал в поезде, днём надо было уже в часть прибыть… В вагоне мужики были, вроде как нормальные… Мне выпить дали, я уснул, а они деньги, вещи — всё украли. Хорошо, хоть документы остались. Меня в милиции задержали: проверяли, опрашивали… Вечером только отпустили, справку дали, но всё равно утром уже дезертиром был бы… Ночью шёл через деревню… От голода аж тошнило… А у вас так пирогами пахло… Я раньше никак не мог прийти извиниться, меня за опоздание наказали — увольнительных на три месяца лишили…
— Да ладно, извинился уже! Ешь. Родители у тебя есть?
— Спасибо, — Вова зачем-то снова встал и отрапортовал. — Мама. И брат младший, ему десять лет только ещё…
— Да сиди ты! — бабушка махнула на солдата полотенцем. — Письма пишешь?
— Да, — Вова откусил от пирога и невнятно сообщил. — Она тоже пирожки печёт… И блинчики…

Когда на блюде остались только крошки, солдат поднялся из-за стола.

— Спасибо вам, Варвара Николаевна, спасибо! Вы потрясающая! Я скоро демобилизуюсь, мне деньги дадут и я вам…
— И не вздумай! Не обижай! Не возьму! Ты мне напиши, если будет желание, а то приезжай летом. Сам видишь, какие у нас места замечательные…
— Да, мне здесь очень нравится! Очень! Красиво и город недалеко…
— Небось, девчонку присмотрел в городе-то?

Солдат смутился так, что даже вспотел. Маришка опять засмеялась.

— И не вздумай! Не обижай! Не возьму! Ты мне напиши, если будет желание, а то приезжай летом. Сам видишь, какие у нас места замечательные…

— Вы откуда знаете?
— Чего тут знать? Молодой, красивый — пора уж невесту подбирать. Выучиться только непременно надо…
— Конечно. Я уже в городе в институте был, узнавал… Я вам очень благодарен, что вы… что я… если бы милиция, расследование… неизвестно, чем бы кончилось…
— Из-за пирога-то?! Тоже мне, потеря!

Тут солдат сделал нечто совершенно невообразимое: согнулся в пояснице, словно складной метр, взял бабушкину руку и приложился к ней губами. Маришка ойкнула — ей показалось, что Вова понюхал бабушку. Нет, бабушка, конечно, вкусно пахнет, Маришка сама обожает её запах, но это уж слишком…

Бабушка зарделась и спрятала руку за спину:
— Да что ты, сынок, что ты… — она перекрестила солдата и растроганно шмыгнула носом. — Приходи к нам, приходи, как к себе домой…

***

Прошло пятнадцать лет.

…
— Прошу скрепить ваш брак поцелуем!

Молодые смущённо соприкоснулись губами.

Величественная, как кариатида, сотрудница загса приглашающим жестом махнула в сторону притихших родственников и гостей:
— Можно поздравить молодожёнов!

Все разом загалдели и бросились поздравлять новоявленных супругов.

Новобрачная, обнимая высокого худощавого мужчину с депутатским значком на лацкане пиджака, сказала, смеясь:
— Представляешь, Вовка, если бы ты тогда в часть не опоздал и ночью пирог не стянул, наши семьи никогда бы не познакомились, и я не вышла бы замуж за твоего брата!..
— Мариша, да я бы тогда вообще от голода умер, если бы не тот пирог…

Цветы, шампанское, смех, вспышки фотокамеры… В шумной праздничной толпе не было только бабушки Варвары Николаевны. Несмотря на преклонный возраст, она дома пекла к праздничному столу пироги с капустой.