Я знала: вот сейчас он запыхтит, нагреваясь как утюг, потом внутри у него все закипит. И, распаляя себя, ринется вновь по накатанным рельсам, все прибавляя скорость, а дальше, не выдержав, начнет выпускать обжигающий пар, полетят брызги кипятка, и, наконец, раздастся оглушающий гудок. А я в этот момент спрячусь в его урну для бумаг и там начну молча посыпать себе голову пеплом от его сигареты? Как бы не так! Я не стала дожидаться, пока он распалится. И когда шеф чуть приумолк, набирая полные легкие воздуха, чтобы презрительно фыркнуть, …
Это
вечное стремление к независимости и совершенству. Оно неистребимо? Я ненавижу,
когда на меня кричит начальство.
Раньше я вся сжималась в крошечный кулачок, старалась сделаться маленькой-премаленькой,
чтобы втиснуться в какую-нибудь щелку как таракашка. Авось, никто и не
заметит такое крохотное существо. Такая тактика вполне подходила мне,
человеку, который никогда не желал чьего-нибудь удобного кресла или тяжелого
портфеля. Пусть другие несут себе всю ответственность и мучаются, отвечая
на сложные вопросы. А я всего лишь тихонько мурлыкая себе под нос, буду
строить свои легкие и разноцветные домики на рабочем столе. Пока под испепеляющим
взором начальства бумага не начнет дымиться. Тогда остается лишь быстро
и бесследно раствориться
в воздухе как фея Моргана. Если нет человека, то и проблемы как бы
нет. И трубить по этому поводу незачем. А завтра, ровно в 8.00 я вновь
прибуду на планерку с невинностью во взоре?
Мои милые коллеги, поняв, что я просто от природы не способна на гадости, искренне радуются моим удачам, гневно возмущаются, когда я попадаю в немилость к начальству, с удовольствием приходят на помощь в работе. Но только в пределах нашего скромного кабинета на шестерых "черных лошадок", пахарей от зари до зари. А там, в зале для планерок, никому даже не приходит в голову сказать хоть словечко поперек гневно орущему начальству, заступаясь за меня. Я понимаю их вполне. И превращаюсь в очередной раз в мышку-норушку.
Самое интересное, что "любимчики" и лучшие работники, награжденные персональными кабинетами с мягкими диванами, шикарными компьютерами и попискивающими "сотками", совсем не лучше меня. Дело в том, что их ошибки никто не замечает. Этих проколов как бы не существует в природе даже тогда, когда контора по вине любимчика теряет в судебных процессах миллионы долларов. Это что-то вроде издержек производства, считает начальство, ласково поглаживая по головке несчастное свое "детище" и награждая его очередной крупной денежной суммой: "Ах, дорогой мой, ты пережил такой стресс, когда на тебя подали в суд?"
Ну, а я что же? Молчу, на все согласно киваю головой. Можно издеваться сколько угодно и отрабатывать на мне запрещенные удары. Все, хватит… Что же выбрать своим оружием? Крик? Не подойдет. В этом они мастера, переорут. Истерику? И это им знакомо, только порадуются. Гадости-то я делать не умею. Значит, нужно то, чего у них вообще нет, и никогда не будет. И я знаю, что это такое?
Улыбка! Да, нормальная человеческая улыбка. Добрая, теплая, радостная, во весь рот.. Такая искренняя и понимающая, и сочувственная?
Что ж, случай не замедлил представиться, и очень быстро. Очередной вызов на ковер. Начальник, словно курьерский поезд, весь блестящий и мощный, презрительно морщась, медленно тронулся с места, с растяжкой и расстановкой, словно нехотя, начал произносить слова: "Я изучил ваш проект и понял, что вы недостаточно хорошо над ним поработали". Я знала: вот сейчас он запыхтит, нагреваясь как утюг, потом внутри у него все закипит. И, распаляя себя, ринется вновь по накатанным рельсам, все прибавляя скорость, а дальше, не выдержав, начнет выпускать обжигающий пар, полетят брызги кипятка, и, наконец, раздастся оглушающий гудок. А я в этот момент спрячусь в его урну для бумаг и там начну молча посыпать себе голову пеплом от его сигареты? Как бы не так! Я не стала дожидаться, пока он распалится. И когда шеф чуть приумолк, набирая полные легкие воздуха, чтобы презрительно фыркнуть, я улыбнулась ему! Ласково и ясно, словно солнышко на рассвете, смело глядя прямо ему в глаза. Начальник замер на полувздохе, приоткрыв рот. "Да, вы абсолютно правы!?" - радостно бросилась я поперек железнодорожного полотна, играя ярким флагом улыбки. "Однако", - ах, с каким удовольствием я произнесла это слово, словно выворачивая легко и непринужденно тяжеленные шпалы и рельсы оглушительным взрывом. Если бы вы вовремя предоставили мне машину, не пришлось бы сегодня искать новых партнеров для моего проекта. А еще у фирмы появились бы новые возможности, если бы я работала на новом компьютере. К тому же следовало бы изменить дизайн, попробовать поработать с новыми технологиями…
Я улыбалась и улыбалась, теперь уже чуть свысока, слегка снисходительно, словно любимая учительница с учеником-отличником. И менторским тоном жесткими жестами продемонстрировала, какие финансовые выгоды ждут фирму в результате осуществления моего проекта. Начальник молчал. Он был ошарашен, и словно стал меньше ростом. Он сидел в своем кресле задумчивый-призадумчивый. Ну, а пока он пребывал в "отходняке" я с достоинством и победной улыбкой на устах удалилась.
Больше ни-ког-да он не пытался на меня кричать. Правда, пробовали другие. Но встретили снова на лице моем улыбку. Я стала другой. Внутри, в душе поселился покой. Огромный и теплый. Я дарила его всем подряд с большим удовольствием. Мои коллеги в кабинете встречали меня с радостью. Я стала почти душой компании.
А руководство? Они просто меня перестали замечать. Я выпала из пространства. Ни мои достоинства, ни недостатки, ни победы, ни ошибки больше не обсуждались на планерке. Начальник вообще перестал меня к себе вызывать. Стал приходить в наш кабинет сам, когда возникала производственная необходимость отдать какие-либо распоряжения. Иногда общался со мной по телефону исключительно по работе. Я пыталась с ним шутить, рассказывала ему анекдоты, справлялась о здоровье, благополучии в семье. Но человек просто отказывался идти на контакт. Он отделывался дежурными фразами и никак не хотел проявить свою человечность.
Зарплату мне не прибавили. Нового компьютера не дали. Да и вообще я ощущала себя словно перед толстыми стеклами террариума, в полной безопасности. Я наблюдала со стороны, кто кого сейчас сожрет и не подавится. Кто кому подпустит яду. И спокойно делала свою работу. Вокруг тихонько суетились мои нервные и подавленные коллеги. А меня ничуть не интересовали сплетни и борьба за власть, которая вдруг разгорелась в нашей конторе с небывалой силой. Шефы начали ругаться уже между собой. А я зато, наслаждаясь покоем и неожиданной свободой, могла делать все, что угодно. Опаздывать на планерку: все равно теперь никто этого не заметит. Удирать в рабочее время куда-нибудь по своим неотложным делам, ведь я все равно отлично справляюсь с работой.
Неожиданно партнеры по проекту сделали мне заманчивое предложение - перейти к ним, вместе со всеми своими идеями. Условия предложили замечательные, и я согласилась. Начальству уже не нужны были ни прибыль, ни сам проект. Они все больше увязали в дрязгах. Теперь очень плодотворно работаю на новом месте. У меня есть нечто большее, чем новый компьютер и мягкий диван в кабинете. Есть мое маленькое дело, которое греет не только меня, но и еще троих моих коллег. Что до прежней конторы, то она теперь благополучно развалилась на две части, каждую из которых возглавил один из начальников. Они поделили между собой своих родственников и знакомых, уволив "черных лошадок". А третий, мой непосредственный начальник, самый большой любитель поорать на подчиненных, остался ни с чем. Он нынче пребывает в Израиле и работает ночным сторожем в супермаркете. Нет, я не злорадствую. Просто жизнь иногда преподносит странные сюрпризы. Это я еще и к тому, что совсем недавно оба босса по очереди стали настойчиво мне названивать. Приглашают на работу. Однако я ни за что теперь не попадусь на их удочку.