Он обаятелен, тонок, умен, при этом остается естественным и скромным в любых обстоятельствах. Угадывается в нем принадлежность к старинному дворянскому роду.

Его прадед, генерал Павел Павлович Стеблов, в свое время был депутатом городской думы Рыбинска, служил в должности действительного статского советника.

О Евгении Стеблове коллеги-кинематографисты говорят: человек высокой нравственной пробы. А зрители узнали и полюбили его после выхода фильмов «Я шагаю по Москве», «Раба любви», «По семейным обстоятельствам», «Собака Баскервилей». На экране он воплотил образ идеального семьянина и не расстался с ним в жизни.

О культуре, духовном развитии, истинной любви и неожиданных поворотах своей судьбы Евгений Юрьевич поговорил с корреспондентом «Клео».

Евгений Юрьевич, 2014 год объявлен в России Годом культуры. Лозунг на плакатах звучит так: «Культура меняет нас!» Вы согласны с такой формулировкой?

Блицопрос «Клео»:
— Дружите ли вы с Интернетом?
— Я не завишу от сети, не считаю, что это прогрессивно.

— Что для вас непозволительная роскошь?
— Не могу ответить, не знаю, не думал никогда об этом.

— С кем из животных вы себя ассоциируете?
— Вообще, человек — потенциальный зверь и потенциальный ангел.

— У вас было прозвище в детстве?
— Нет.

— Что вас заводит?
— Заводит — неоднозначное слово. Работа заводит.

— Вы сова или жаворонок?
— Жаворонок.

— Каков ваш психологический возраст?
— Ощущаю себя на свой возраст.

— Есть ли у вас талисман?
— На мне крест всегда.

— Как вы снимаете стресс?
— На даче.

— Какая мелодия стоит у вас на мобильном?
— Обычная.

— Ваш любимый афоризм?
— Я живу по принципу: делай, что должен, — и будь что будет.

Культура меняет нас в том случае, если мы сами тянемся к ней, если хотим меняться. И потом тут еще вопрос, какая культура. Она же разная бывает. Для меня, как для православного человека, культура должна основываться на нравственных ценностях, христианских. Но сейчас наша европейская цивилизация от них активно отходит, вплоть до того, что одна из основополагающих стран христианской цивилизации Франция поддерживает гей-культуру под эгидой общечеловеческих ценностей. Поэтому могу сказать, что «Культура меняет нас» — несколько лукавый лозунг. Спроси их, что такое человек, они не ответят. На мой взгляд, человек — это потенциальный зверь, а с другой стороны — потенциальный ангел и живет между этими двумя полюсами. И чем дальше мы продвинемся от зверя к ангелу, тем больше шансов на спасение. А я, как православный человек, верю в спасение. Поэтому так… А когда под культурой подразумевается свобода каких-то собственных проявлений — это не есть хорошо! Потом все-таки не все проявления можно отнести к понятию «культура». Вот в картинах легализуется мат. Что в этом хорошего? Это же печально, что художники не могут себя выразить иначе! Они говорят себе в оправдание: «Ну это же правда!» Но правда бывает разной: есть правда деградантов, а есть правда высоких духовных образцов. Вот, посмотрите, классики русской культуры: Достоевский, Пушкин и другие, разве от того, что они не употребляли ненормативную лексику, они стали менее выразительны? Нет! Наоборот! Вы можете сказать, у наших поэтов тоже были шутливые эпиграммы с матом. Но согласитесь, если бы Есенин и Пушкин оставили после себя только это — мы бы их не вспоминали. Поэтому культура — понятие растяжимое, каждый сам определяет, что для него означает это понятие.

А как, на Ваш взгляд, изменилась функция искусства? Когда-то искусство воспитывало, будоражило, а сегодня оно очень часто сводится к глаголу «удивляет», например, бассейнами на сцене.

Когда больше нечего сказать зрителю, то действительно прибегают к внешним эффектам!  Потому что ничего другого не могут! Мне будет скоро 69 лет! Мне посчастливилось поработать с выдающимися мастерами: Фаиной Раневской, Любовью Орловой и т.д.  Они были яркие люди и во многом озорные. Без озорства актерская профессия невозможна! Но они знали высокую науку самоограничения. Истинная культура — это наука самоограничения.

Сегодня молодое поколение артистов мечтает о славе. В советские времена было все иначе?

Совершенно верно. У нас вообще считалось дурным тоном говорить о славе вслух. Может, кто-то в глубине души и мечтал, но вслух это никогда не произносилось. И вообще, тогда если шли учиться на актеров, то ради профессии, а не известности. Мне посчастливилось не только знать, но и поработать с Фаиной Раневской, Любовью Орловой! Любовь Петровна хоть и была суперзвездой, но как она понимала ответственность! Каким интеллигентным человеком была! Именно поэтому и оставила такой след, что до сих пор ее помнят! Хрупкая золушка, принцесса! Не недотрога, не в этом смысле! В ней была некая недоступность, которая вызывала желание преклоняться, не трогать руками, а именно преклоняться перед этой женщиной!

Сегодня талантом готовы назвать все подряд! Я с этим не согласен! Талант — это плюс еще одна способность, способность к саморазвитию.

А как бы Вы сформулировали, что такое настоящий талант?

Сегодня талантом готовы назвать все подряд! Любой дар, любые способности — это талант. Я с этим не согласен! Талант — это плюс еще одна способность, способность к саморазвитию.

А есть что-то, на что Вы никогда не пойдете ради работы?

(Задумался.) Пожалуй, есть! Я никогда в кино или в театре не лягу в гроб. Этого просто не нужно делать и все! Я говорил об этом со своим сыном, он отвечает просто: не надо и все, позже поймем почему.

Насколько комфортно Вы ощущаете себя сегодня в искусстве, в современном обществе, которое захватили информационные технологии?

Прежде всего, я православный человек. Моя свобода в Боге. Конечно, со многим приходится смиряться. Смирение — это очень сложная наука и сложный путь, и практически он бесконечен.  Смиряться все время приходится! Мне вот не нравится современный сленг: по жизни, типа того, на самом деле… Это всё блатные слова! В годы моей юности, конечно, тоже был сленг, но у нас были ограничения: говорить на нем можно было только во дворе. А сейчас в этом смысле полная свобода. Но знаете, что радует? Очень много православной молодежи появилось. Молодые мамы с детьми приходят на службы, приятно смотреть! Много хороших, культурных, образованных молодых людей, это очень хорошо.

Но все равно, как изменилось понятие «любовь» в современном обществе, оно ведь трансформировалось?

Любовь — это дар божий. Кому-то дано постичь это чувство, кому-то не дано! Кто-то нечто другое принимает за любовь. Это все индивидуально. И так было всегда. Но истинная любовь не проходит, она возвышает. Я не понимаю мужчин, которые коллекционируют женщин. Мне кажется, это говорит о некой несостоятельности в любви. Все этапы нужно пройти с одной, своей женщиной.

Любовь — это дар божий. Кому-то дано постичь это чувство, кому-то не дано! Кто-то нечто другое принимает за любовь.

Ваш сын занимался, как и Вы, творчеством, но ушел в монастырь. Это был его сознательный выбор?

Конечно! Без сомнения! Раз ушел, значит, так угодно Богу было. Грустно, что мой род на этом закончился, но с точки зрения православия важнее духовная связь, всё остальное относительно.

А как Вы пришли к Богу? Повлияла бабушка, которая закончила духовную гимназию?

Всё было постепенно. Но родился я верующим человеком. Рос под колокольный звон. Мы жили возле Рижского вокзала, а рядом была церковь. Меня всегда тянуло в церковный двор. К православию я шел долго. Крещение принял, когда было за 30. Но переосмысление жизни произошло, когда я попал в тяжелейшую аварию, чудом выжил, были сложнейшие операции и долгий процесс восстановления. Вот тогда Господь как будто меня остановил, я отмотал свою жизнь назад, мое мировоззрение сильно изменилось.