Актриса театра и кино, заслуженная артистка РФ Юлия Рутберг – о новом спектакле, роли матери Ландау и своих двойках по физике.
14 апреля, во Всемирный день квантовой науки на сцене Театра им. Вахтангова состоялась премьера о физиках. Спектакль-эксперимент "Солнце Ландау", посвященный жизни и судьбе выдающегося советского физика, действительного члена Академии наук СССР Льва Давидовича Ландау, вышел ровно день в день в 100-летие квантовой механики, у истоков которой стоял ученый. Одну из главных ролей – мамы Ландау – исполнила потомственная актриса театра и кино, заслуженная артистка РФ Юлия Рутберг. О том, насколько ответственной для нее оказалась роль, о школьных двойках по физике и тоне "Черешневого леса", она поделилась на первом прогоне спектакля.
– Юлия, можете чуть приоткрыть, о чем спектакль, что ждать зрителю?
– Лучше всего о спектакле сказал наш режиссер Анатолий Шульев. По его мнению, у нас получилась своеобразная Одиссея – через темноту к свету познания. Самый известный эксперимент квантовой физики доказал, что частица света находится в нескольких местах одновременно. Можно обнаружить ее положение, можно измерить ее скорость. Но сделать это одновременно нельзя. В каком-то смысле на сцене мы попытались воплотить этот парадокс... Многие события и сцены в действительности развивались в течение большего промежутка времени. Но мы их спрессовали, смешали и попробовали погрузиться в голову величайшего ученого.
– Вы хорошо разбираетесь в физике?
– О да. Особенное отношение к этой науке у меня началось еще со школы: по физике в дневнике была твердая двойка!
Учительница по физике даже как-то заявила моей маме, что я "безнадежная идиотка". Но меня всегда спасал папа – по первому образованию физик, – он в свое время работал в институте, занимался физикой и был лично знаком и с Капицей, и с Ландау.
Так что про этих ученых, как людях незаурядных, я слышала с самого детства. Вообще, у нас весь класс был таким, "особенным". Жили мы, конечно, интересней, чем параллельный класс, но вот учились хуже, частенько прогуливали школу, предпочитая ей музеи и выставки. Но зато мне очень повезло с педагогами в Щукинском училище, куда я поступила, хоть и с третьего раза.
– В спектакле вы исполняете Любовь Ландау – маму главного героя. Как вы себя в этой роли ощущаете?
– Я очень счастлива! Причем вдвойне: во-первых, потому что я мама Ландау! А это не фигово! А во-вторых, что я "мама" такого потрясающего артиста, исполнителя главной роли – Паши Попова. Как он работает на сцене! Мое преклонение и восхищение! Я могу сказать, что глаза – это действительно зеркало души, и об этом мне постоянно напоминал Паша. Посмотришь в его глаза и понимаешь, что на сцене нельзя врать, нельзя подыгрывать, только жить, существовать с открытой душой.
– Отношения матери и сына-гения сложны. Ландау был помешан на точных науках, его часто называли сумасшедшим и одержимым человеком…
– Каким я лично вижу Ландау? Для меня это настоящий человек эпохи Возрождения, Леонардо 20-го века. И таким мы преподносим его зрителю на ладони. Естественно, как у любого гения, у него есть свои кошмары, и жить с ним в обычной повседневности порой невозможно, невыносимо. Он доставляет колоссальное количество неприятностей. Но в постановке мы говорим о "солнце" Ландау – и тот хвост кометы Галлея, который он оставил для человечества, невероятен. Он абсолютный гений, сложносочиненный, обладающий способностями, которых нет ни у кого. В общем, играть мать Ландау – огромная ответственность. Это сложно, но очень интересно.
– Глядя на свою героиню со стороны, вы бы что про нее сказали? Как строился образ?
– С помощью актерской игры. Как еще? Театр – это рассказ, в котором существует некий текст, движения, взгляды. Мама Ландау была к сыну добра, терпима, терпелива. Она выбрала его путь как самое главное в своей жизни. Пожертвовала ради сына своими страстями, своей личной историей, так как понимала, что ее мальчик – особенный.
Бывают такие женщины – поразительно жертвенные. На них мир стоит. Они живут не для себя, а для детей. Таким, как мама Ландау, можно памятники ставить. Она взрастила сына, сохранив его индивидуальность. Она его не сломала.
А еще я хочу сказать сразу, что весь состав спектакля выражает восхищение молодому режиссеру Анатолию Шульеву за такое глубокое погружение в материал. Мы перечитали и пересмотрели, пожалуй, все, что можно, связанное не только с личностью Ландау, а в целом с квантовой механикой. Я вообще во время репетиций постоянно себя ловила: "Вот же ради чего я и пришла в театр!" Это как раз остро воспринимается на таких работах, где есть культура, есть порыв, есть восхождение к Эвересту! Правда!
– На какую публику, как вам кажется, рассчитана постановка?
– Конечно, хочется, чтобы нас смотрела умная публика. А ту, которая будет не очень в материале, я надеюсь, мы увлечем с энтузиазмом за собой. Во время репетиций ребята придумали массу потрясающих образов, творческих ходов, так, например, на сцене оживают картины Шагала, появляются "вспышки памяти", звучат стихи Шекспира, Лермонтова. Гумилева…
– Сегодня ваша премьера дает старт Открытому фестивалю искусств "Черешневый лес". С одной стороны быть первыми – это ответственно, с другой – очень почетно. Вы задаете тон всему фестивалю. Как вы думаете, каким он будет в этом году? Каким бы вы сами хотели его видеть?
– Если мы задаем тон, то мне бы хотелось, чтобы фестиваль был умным, тонким, современным. Всем этим мы как раз дорожим в спектакле. А еще наш спектакль – про человеческое достоинство. И хочется, чтобы линейка отбора велась сегодня на фестивале по Гамбургскому счету. Пришло время, когда все надо судить так. Тогда отфильтруются те спектакли, книги, поэты, художники, которые будут соответствовать наследию человеческому. Мы так высоко ценим Пушкина, Моцарта и Ландау, но я не сомневаюсь в том, что сегодня живут мальчики и девочки, которые одарены не меньше. И очень хочется, чтобы именно они, через этот фильтр, всплывали наверх. И если у "Черешневого леса" будет возможность открывать таланты – это будет самое прекрасное, что может быть…
