- Двадцать?! А я думала, что совращаю малолетних... Эх ты, Мышонок, - я улыбнулась, потрепав его по волосам. - Мышонок... Угадала: меня мама всегда тушканчиком зовет, лопоухий потому что. Он негромко засмеялся. Мышонок - прозвище было для него самое подходящее. Я устроилась поудобнее у него на плече и закрыла глаза, как вдруг противно заскрипела дверь и в комнату снова кто-то вошел. Я с трудом сдержалась, чтобы не подскочить и не заорать: "Валера, мать твою так, да пошел ты на ...!"
Все имена героев вымышлены, совпадения случайны
Командировка была чертовски неудачной. Я сидела напротив Сэг в дымной полутемной забегаловке, с тоской глядя в кружку пива, и думала о том, что командировка была чертовски неудачной. Говорить было решительно не о чем, и пиво-то мы пошли пить только потому, что обеим было неудобно отказаться, да и надо же было как-то расслабиться после этой ненормальной недели беготни по сельской местности, во время которой Сэг так и не смогла организовать мне ни одного из обещанных интервью. Ко всему прочему мне хотелось есть, а подавали здесь разве что чипсы да фисташки, потому я предложила сменить место дислокации, но Сэг сказала: "Подожди, сейчас должен прийти Алеша".
Про Алешу - как и про других Сэгиных родственников - я уже была достаточно наслышана, и воображение услужливо рисовало мне образ юного шалопая типа самой Сэг - здоровенной мужеподобной девахи с узкими глазками-щелочками на скуластом лице, мятой кожей и вывернутыми наружу губами, - который по уши погряз в разврате, шляется по кабакам, живет за счет сестры и при этом систематически выпивает купленное для ее кота молоко. Знакомиться с ним мне как-то не особенно хотелось, и я уже собралась сообщить об этом Сэг, но было поздно, потому что она сказала:
- А вот как раз и он.
Я подняла глаза от кружки. К нашему столику шел через зал худенький мальчик лет 16-ти, одетый в джинсы и мягкую клетчатую рубашку. Длинная черная челка косо падала на невысокий лоб, прикрывая хитроватые монгольские глаза. Он поздоровался и улыбнулся, так что стала видна смешная щербинка между передними зубами. Сэг представила ему меня, как обычно с плохо понятной мне гордостью в голосе произнеся мою восточную, доставшуюся от первого мужа фамилию, и сказала: ну вот теперь можно и пойти перекусить. И мы пошли дальше, оставив забавного клетчатого Алешу развлекать своей гитарой скучающих клиентов дешевого кафе.
Эта забегаловка отличалась от предыдущей разве что тем, что была чуть более светлой и чуть менее дымной. Сэг монотонно повествовала очередное предание из области местных сплетен. Я отодвинула тарелку, поняла, что все-таки напилась и поймала на своей груди взгляд брюнета за соседним столиком. Вскоре он и его компания набрались наглости и попросили разрешения к нам присоединиться. Парни принесли с собой еще пива и, не спрашивая, наполнили нам кружки. Высокий брюнет представился Валерой и начал откровенно меня снимать, сверкая карими глазами и поворачиваясь ко мне самой выразительной стороной своего профиля. "А хочешь, я Михаила Сергеевича спародирую?" "Ну, попробуй", - сказала я. Он скорчил гримасу и, изменив голос, изрек: "Мы достигли консенсуса, товарищи!" И захохотал, обнажив неровные желтоватые зубы. Есть такая поговорка: если девушка до икоты смеется над анекдотом, который успел обзавестись бородой еще в прошлом веке, она ваша. Я засмеялась.
Около десяти официантка сказала, что кафе закрывается, и я начала тонко намекать Сэг, что пора бы домой, как вдруг она широким жестом предложила всей компании продолжить банкет у нее на квартире. Я пнула Сэг под столом, но она схватила меня за руку и потащила в туалет.
- Тебе что, не нравится этот черненький?
- Да на фиг он мне сдался, Сэг!
- А мне так он очень нравится... Такой красивый мужчина... Слушай, ну давай возьмем его к нам. Ты пойдешь спать, если хочешь, а он будет для меня.
Ничего не оставалось, как махнуть рукой, потому как хозяйкой дома все равно была Сэг, и последнее слово в вопросах использования жилплощади однозначно оставалось за ней. К тому же, когда мы вернулись из туалета, за столиком оставался только Валера.
По дороге мы купили пачку пельменей и две бутылки портвейна, а потом Сэг вспомнила, что вечеринка немыслима без участия ее лучшей подруги Ани, и мы зашли еще и за Аней, попутно приобретя для нее две банки джин-тоника. Дома Сэг сварила пельмени и разлила по чайным чашкам вино, оказавшееся терпким и неприятно липким. Разговор не клеился, что было, в принципе, неудивительно, учитывая, что присутствующие практически не знали друг друга. Традиционно выпили за знакомство, любовь и родителей, и Валера начал уже беззастенчиво пялиться на мою грудь, как назло туго обтянутую зеленой шерстяной водолазкой. Аня потянулась к гитаре, небрежно взяла пару аккордов... На середине припева сбилась, начала сначала, снова запуталась и отложила инструмент, заявив, что гитара расстроена. И тогда Сэг крикнула: "Алеша!" Я и не знала, что он уже вернулся домой, но оказалось, что вернулся. Он вышел из своей комнаты, спокойно взял гитару и сел, но не с нами за стол, а на табуретку в углу, поправил колки и заиграл, привычно не обращая внимания на жующие физиономии напротив.
Несмотря на субтильную внешность, голос у него оказался сильным и глубоким, хорошо поставленным, и пел он чисто, не путая слова и не перевирая мотив. Я слушала с удовольствием, а потом начала подпевать и почему-то обрадовалась, поймав его одобряющий взгляд. Вскоре мы - хотя я по-прежнему сидела на диване в нескольких метрах от него - уже были как будто вдвоем, вспоминая все любимые песни от БГ до "Крематория" - репертуар Алеши неожиданно совпал с моими музыкальными пристрастиями.
Тем временем веселье продолжалось, и только Валера явно заскучал, потому что Сэг, позабыв о том, что собиралась одарить его своей благосклонностью, переключила все внимание на Аню. Она нежно обняла подругу за плечи и, время от времени целуя ее в обе щеки, засыпала комплиментами, рассказывая, как сильно любит эту замечательную девушку. Аня вопреки ожиданиям не убирала ее рук и поглядывала на Сэг с ласковой снисходительностью, как смотрят на озорного, но милого ребенка. Я ненадолго вышла.