Клуб веселых человечков

Совместно с Виноградовой Т.Д.

Служили два товарища – ага…

Из зловонного лифта, толкаясь и облагораживая свежевылитым парфюмом окрестности (радиус поражения 1,5 м), вывалились три фемины двадцати двух лет от роду. Яркие, абсолютно непохожие друг на друга девушки, составляли довольно интересное трио. Стройная шатенка в красном свитере, ее рыжеволосая подруга с тщательным макияжем и фактуристая блондинка.
- Ну что, «есть ли у вас план, мистер Фикс»? Опять к Пошлепкину на импровизированный ужин или позвоним реже употребляемым товарищам? – Ева тихо, но внятно выругалась, продолжая при этом смеяться. У нее всегда получалось делать две, казалось бы, несовместимые вещи, а именно: сквернословить, не портя окружающим настроения, и смеяться. Смеялась она длинными запоминающимися трелями, от которых передергивало объекты насмешек. Это настраивало ее подруг на оптимистический лад.
- Импровизированный ужин, говоришь? Думаю, Пошлепкин уже сам напросился к кому-нибудь. А впрочем…
Леха Пошлепкин, к которому девушки собрались в гости, был их дворовым приятелем. Устраивать дома застолья с обильным возлиянием было его хобби, за неимением других идей. Импровизация в меню Пошлепкина была незначительна, но калорийна. Чередование копченых кур с гамбургерами из ближайшего Макдональдса дополнялось пивом, домашними настойками, бальзамами, водкой и вообще всем, что содержало спирт. При этом каждый раз, принимая дома гостей женского пола, Пошлепкин делал страдальческую мину и вздыхал: «Опять я похудел…» Проживая один в трехкомнатной квартире, он собирал вокруг себя девиц всех возрастов и расцветок, периодически изъявляя желание на одной из них жениться. Кандидатки на пост жены Пошлепкина менялись в зависимости от его настроения, времени года и количества выпитого. Чаще всего «доставалось» Бутону: на ней Пошлепкин собирался жениться каждый месяц, а особенно настойчиво – в день получки. Потом он «зависал» у случайных подруг из Подмосковья, а, трезвея, возвращался к Бутону с занудным монологом на тему «Устал я греться у чужого огня, но где же девка, что полюбит меня? Хочу семью, детей и побольше». Ага, и таблеток от жадности.
Вся компания этого достойного во многих отношениях товарища начиналась с его бывших-настоящих-будущих подруг (читай: любовниц), и заканчивалась не внушающими доверия военными, врачами, пожарными и другими представителями мужественных профессий. Частенько среди них попадались наркоманы и мелкие околокриминальные личности. Пошлепкин умел преподнести их в ореоле загадочности с налетом романтичного порока. Юноши трудной судьбы, «люди в черном», Робин Гуды, не по своей воле ушедшие в тень. Сначала Ева, Бутон и Блондинка верили в это, но, столкнувшись разок нос к носу с друзьями Пошлепкина, деклассированными элементами, вечно подшофе, предпочли унести ноги из его квартиры. Впрочем, досадные мелочи в виде обдолбанных чекистов и воров не оттолкнули их от Пошлепкина. В нем присутствовало ни с чем не сравнимое человеческое тепло. Девчонки любили его за какую-то беззлобность, душевность и готовность всегда изобразить сострадание. Парадоксально, как в таком окружении он не утратил этих качеств. Порой Пошлепкин надолго исчезал из поля зрения подруг, а объявившись, винил их. Дескать, забыли старого доброго Леху, не интересовались его житьем-бытьем. А он так переживал, так волновался! Девушки делали вид, что верят Лехе. Взаимные реверансы - приятный самообман с обеих сторон. Ева же вовсе не утруждалась мило улыбаться и высказывала Лехе все, что о нем думает.
- Нет, что-то не тянет сегодня к Пошлепкину. Кстати, в каком он сейчас настроении? Жениться хочет или дает обет вечного аскетизма?
- Почем я знаю, - Ева зевнула, - сегодня его не будила. Небось опять проспал… Получит от шефа по репе, а виновата Ева.
- Ты теперь работаешь у него бесплатным будильником, звоня по телефону с утра?
- Вроде того. А когда у него ночует очередная подружка, бужу заодно и ее.
- Мать Тереза ты наша… Типа, «милость к падшим призывал»?
- Ага. Он же безалаберный Леша. Мне таких жалко. Кто еще о нем позаботится, если не я?
- Точно. Помнишь, как мы втроем его лечили «Гжелкой» от простуды?
- Помню. Только он и без нас таким способом прекрасно лечится.
- Может, в ПЖ? – Неуверенный голос Блондинки заставил Еву прервать привычный диалог о знакомых мужчинах. Московский клуб «Парижская жизнь» (сокращенно ПЖ) располагался около станции метро имени внука арапа Петра Великого. Это было излюбленное место «культурного» досуга Блондинки. Добротная попса, переизбыток представителей мужской половины и, конечно же, ломовые цены. Маленькое прокуренное помещение с трудом вмещало в себя всех, желающих снять девочку и девочек, желающих сняться. Ева с Бутоном, побывав там однажды, больше не хотели посещать это заведение, чем сильно расстраивали Блондинку.
- ПэЖэ, ЖэПэ! Не надоело еще тратить кровные копейки на этот плебейский кабак?– Ева раздраженно фыркнула.
- Там так прикольно, такая музыка, столько знакомых…- Блондинка не совсем поняла значение слова «плебейский», поэтому предпочла не вступать в дискуссию.
- Баста, карапузики. Кончилися танцы! Достали идиотскими идеями. Лето на дворе, а кроме танцев и дешевых пьянок мыслей ноль. Мельчаем. Где полет фантазии, где свежесть взглядов? Куда, куда вы удалились??? – Бутон была явно не в настроении. Хотелось поныть, чтоб тебя пожалели, обогрели, обобрали и непременно с хэппи-эндом. Какой он, этот самый хэппи-энд, представлялось смутно. То ли «конные» прогулки с превышением скорости по МКАДу в компании бритоголовых мальчиков, то ли романтичный слюняво-сопливый роман, то ли… Впрочем, в том вся прелесть ожидания: никогда не знаешь, куда заведут тебя мысли-скакуны и Его Величество Случай.
Помнится, восемь лет назад именно Он, Случай столкнул в школьном кабинете декоративно-прикладного искусства двух мрачноватого вида девчонок – Еву и Бутона. Школа славилась на весь район своим художественно-эстетическим уклоном, хотя на учащихся этот уклон явно не отражался. Видок у Евы с Бутоном, оказавшихся одновременно на факультативе по ИЗО, был тот еще в силу разных причин. Ева постоянно недосыпала, смотря по телеку ставшую основным меню ночных каналов эротику и ужасы. Ее папаша со товарищи, устраивающие сейшны на малогабаритной кухне, тоже не способствовал здоровому сну растущего организма. Бутон же вообще имела к изобразительному искусству весьма опосредованное отношение, если не считать деда-художника и огромного желания родителей откопать в дочери таланты ушедших поколений. Как позже выяснилось, тщетно. Изображая заинтересованность, Бутон ваяла кисточкой рубенсовского вида тетку (городец однако). Ева упоенно расписывала деревянное яйцо.
- Опять Елена со своим гадским театром! (со второго этажа раздавалось фальшивое пение под фанеру).
Еленой звали классную руководительницу Бутона. - Ну нельзя насильно облагораживать, тем более таким зверским способом, как постановка произведений мадам Кац! – Она взяла привычный повстанческий курс беседы. Ей нравилось по мелкому бузить в рамках 9 «Б», вызывая «справедливое» негодование театрального ядра класса и его бессменного руководителя Елены Соломоновны. Почему-то ей казалось, что за предел кабинета это бубнение не выльется.
Театральный уклон 9 «Б» был обусловлен непреодолимой тягой классной руководительницы к профессии режиссера. В добровольно-принудительном порядке все подопечные новоиспеченного Станиславского (она же Елена Соломоновна Кац, дама предпенсионного возраста и кипучей энергии) каждый год представляли на суд любезнейшей публики спектакли. Автором, ровно как и режиссером-постановщиком выступала все та же Елена Соломоновна. Из года в год ее произведения носили все более тривиальный характер, что не отражалось на бурном энтузиазме мадам и количестве задействованных лиц. Считалось само собой разумеющимся, что реализовывать грандиозные замыслы Елены Соломоновны должен весь 9 «Б», включая родителей. Даже летом, после прополки грядок, Елена Соломоновна, собрав в кулак последние силы, упорно продолжала сочинять сценарий театральных действ.
Как истинный правдоруб и борец за права угнетенных меньшинств 9-го «Б», Бутон не считала необходимым проводить еженедельные вечера бесплатного физического труда. Они с Евой не участвовали ни в одной театральной постановке, чем вызвали неприязнь «творческого» большинства 9 «Б». Ну и когда, скажите на милость, учась параллельно в музыкальной школе, принимать участие в коллективных уборках, изготовлении декораций и прочей театральной мишуры?
В итоге к Мельпомене и ее служителям была привита стойкая неприязнь, искоренить которую не удалось и через пятилетку, прошедшую с момента окончания школы.
Ева не производила впечатление стукача или подхалима. Скорее она пыталась отгородиться от общего театрального экстаза всеми возможными способами. Фигушки!
- Это демагогия. Ты ведь ничего не можешь изменить. – Не отрываясь от монотонных манипуляций с яйцом возразила она.
- Ну, это мы еще посмотрим. От общественно-полезного труда откосить вполне реально. А ты сопи в платочек и жвачку со сцены после наших недоделанных Немировичей-Данченко отковыривай, если время есть.
Ева подняла голову, взглянула на Бутона и не без гордости полюбовалась на свое высыхающее творение.
- Ладно, не мучайся, давай я закончу твой шедевр. – Ева взяла недоделанную работу Бутона. - Оживки грубоваты, центр съехал. Где доску так плохо отшлифовала?
- Известно где: вот они, ручки золотые, растущие из задницы. – (Пущай выговаривает свое «фе», зато не придется до вечера париться с этими расписными дровами).
Подпольные антиконституционные разговоры, подкрепленные подаренным Евой щенком (мать – колли, отец – овчарка) связали одноклассниц узами если не дружбы, то взаимопонимания точно. Впоследствии оказалось, что щенячья мать-колли представляет собой рыжую худую дворнягу, а отец вообще создание неуловимое, как Черный Дембель. Никто его не видел, а он есть. В общем, псина получилась милая – этакая помесь машины по уборке отходов и противоугонной сигнализации. Бутон осталась довольна подарком.
Дальнейшая эволюция подростковой дружбы вылилась в совместное прослушивание творчества «Армии Любовников», изучение каждого сантиметра родного микрорайона и первый опыт мирного сосуществования с мужчинами. Впрочем, Мужчинами назвать то, что попадается на пути в шестнадцать лет, сложновато, но можно. С натяжкой (кого и куда натягивать – вопрос риторический).

1994-1995
Те же плюс Мистер Мускул
«культура тела есть интеллект» - армейская народная мудрость.

Игорек … Первая Любовь Бутона (большая во всех отношениях), закономерно явилась в виде парня из соседнего двора. Иногда, глядя на могучую фигуру своего избранника во время переноски тяжестей и вождения древнего «Москвича», Бутон думала: «Какой он все-таки красивый!» В такие моменты в нем мелькало что-то от горца Дункана Маклауда, викинга и Алеши Поповича. Профиль с вечной сигаретой, сбитые костяшки кулаков, немногословность, граничащая с немотой. Подростком Игорек профессионально занимался самбо, а в последние годы всерьез увлекся бодибилдингом. Было в этом слове что-то неблагозвучное, раздражавшее Бутона. Дибилдинг, боди…
Бутон улавливала во всем этом скрытый смысл, тайный знак судьбы, пришедшей к ней в образе громоздкого офицерского сына. Все попытки вывести Игорька на диалог заканчивались провалом. В ответ на эмоциональные речи Бутона он лишь издавал звуки, отдаленно напоминающие междометья «ага» и «угу», либо поцелуем глушил ее попытки достучаться до глубин своего подсознания. Короче, с взаимопониманием у молодых людей дело обстояло туговато. Впрочем, Бутон не слишком переживала по этому поводу. Для задушевных бесед у нее были подруги и родители, а бурный роман вполне мог обходиться без слов. По крайней мере, так она думала на первых порах… Наивная чукотская девочка!
Первый подъезд, шестой этаж, черный неровно стриженый пудель.
- Игорь, у тебя Хулио Иглесиас есть?
- Хулио что?
-Иглесиас, латино, сладострастные гитарные переборы. Песенки приятные во всех отношениях.
- Ааа, не знаю. Список кассет сделаю – принесу.
Как он любезен, как силен, загадочен! Наверное, Игорю безумно одиноко в солдафонской семье, где «упал-отжался» звучит вместо «доброго утра» и водка на каждый праздник. День святого Чекиста и распрекрасной армии вообще возведены в ранг международных торжеств. Можно понять – ритуалы клана господ офицеров. Да, семейка Адамсов отдыхает.
Надо лишь понять, достучаться до этого грубого на вид, неотесанного рубахи-парня. А там… лямур, тужур и абажур. Евка тоже видит в нем что-то такое, этакое. Герой нашего времени, «крутой Игорь: правосудие по-лосиноостровски».
Мама неправа, когда при виде круглой физиономии в пидорке произнесла емкую фразу: «К тебе заходила тупая морда». Мама так шутила, на самом деле она доброжелательно относилась к ухажерам Бутона. У Игоря просто такой имидж, внутри он тонок и чувствителен. Маман забыла, как выглядят настоящие мужчины. Отец предпочитал всем видам спорта послеобеденный диван. Кстати, на его фигуре это не отражалось. Бутон всегда прощала отцу то, чего не выносила в своих кавалерах, а именно: отсутствие тяги к любым авантюрам и ленивый беспробудный пессимизм. Типичная папенькина дочка. Игорь молчалив, скуп на эмоции и суров, как подобает настоящему бойцу невидимого фронта. Он же собирается (тссс, только между нами) работать в КГБ.
- Теперь это ФСБ, а раньше - ФСК, – медленно, осознавая важность момента, поправляет Игорек Свинцов.
- Извини, перепутала. Неужели ты действительно станешь офицером контрразведки? (здоровски, как Бельмондо в «Великолепном», только шире в два раза. *Идет качок, бычается – такой он, мой ненаглядный*)
-Да, отец устроит, – закурив «West» и обняв где-то ниже талии будущую боевую подругу выдавил Игорек.
Батяня-комбат Игорька - сынок личного охранника Громыко и новообращенный демократ, спрятавший до лучших времен партбилет. Диковатое сочетание. В семье Бутона все тихо, а иногда и громко высказывали свое отношение к родной компартии, за что долго и часто сидели. Дела давно минувших дней. Какая мерзость. «А что поделать? – думала она, - Монтекки с Капулетти и сейчас живее всех живых. Одни расстреливали, другие сидели. Даже романтично». Противоположности сходятся: два некогда враждовавших лагеря примирятся с действительностью и благословят любимых чад на активное размножение в пределах бутоновской квартиры.
Успешно (с помощью папиной «волосатой руки») сдав экзамены в секретную разведшколу, Игорек укатил в Питер на два года. Бутон рыдала и обещала дождаться в лучших традициях армейских проводов.
«Жди меня, я вернусь». Прощание славянки, слезы в накачанное плечо, клятвы верности до гроба в удушливой после лакировки полов комнате. Может, ядовитые пары паркетного лака «made in Muhosransk» или бремя невинности сделали свое черное дело – теперь не понять. Бутон, уверив себя и Игорька в его сильнейших и глубочайших чувствах, решила дождаться своего Железного Феликса из питерской шпионской (сорри, развед.) школы.
В советских фильмах после сцены бурного платонического прощания героев обычно звучит героическая музыка и мелькают картинки трудовых будней. Что-то похожее творилось на задворках окраины Москвы и в засекреченной в/ч № 44014 ,что в северной Венеции. Будни Игорька в Питере состояли из железного режима и учебы. Бутон в свою очередь упивалась студенческой свободой, эйфорией первого курса. Поступив в Университет Кнута и Пряника имени Макаренко, она постигала азы исторической науки с педагогикой, плюясь на последнюю. Бытие древних всегда вызывало живой интерес ее шаловливой инфантильной фантазии. Особенно взаимоотношения полов, страсти-мордасти и любовные разборки. Правда, чтоб добраться до этой животрепещущей стороны Всемирной истории, приходилось рыться в азах латыни и славянофильско-западнической мутотени. Плюс бессмертные творения Лукичей, разнокалиберных Пестелей и Шпенглеров. Что ж, десерт подают только после основных блюд, а иногда и не подают вовсе. Приходилось с девяти утра обивать пороги ненавистной исторической библиотеки (сокращенно «Исторички»), про себя матеря пропускную систему и вечно толкающихся в столовке сотрудников библиотеки. После них не всегда не оставалось пиццы. Хороший буфет – единственное, что мирило Бутона и ее сокурсников с этим кладезем мудрости, позволяя общаться на более приземленные темы за куском горячей сдобы).
Ах, Игорек, ну где твои послания? Как там тебе служится? Почему уже три дня нет заветных корявых строчек с непременным сердцем, пронзенным стрелой? Силуэт сего главного человеческого органа юный чекист особенно тщательно прорисовывал, что делало его (сердце, разумеется) подозрительно похожим на задницу. Ева ржала: «стрела в заднице – это жестоко! Видишь, он - садист. Приедет и устроит тебе вместо сиропной дефлорации сеанс метания холодного оружия». Фу, нетонкая ты, Ева, глумливая. Посмотрим еще, как ты войдешь в мир Большой Любви и кто будет смеяться последним.

1996-1998
Блондинка за углом или в нашем полку прибыло.

- В погранку сходим, а? В субботу там народу полно, полколледжа и окрестные дворы в полном составе. – Ева напялила черный парик, смачно накрасила губы тремя слоями «Макс Фактора» (вся стипендия - ку) и расправила маленькое черное платье. Субботние танцы в Погранакадемии были одним из немногих доступных бедным студенткам развлечений. В силу своей дешевизны (червонец за дюжину вполне годных к употреблению курсантов) и близости к дому.
- Нее, не могу…Игорь должен из увольнения звонить - Бутон, дублируя действия подруги, намазала губы, став похожей на краба Себастьена из диснеевской «Русалочки».
- Ну вы, блин, даете! Думаешь, у него в Питере синявок на сверхсекретных шпионских дансингах мало? Впрочем, он товарищ ленивый. Может, и не изменяет тебе пока. – Слова доносились из-под съехавшего на нос парика, который Ева невероятным усилием с угрозой для вампирского маникюра пыталась водрузить на прежнее место. Еву всегда отличал завидный пессимизм во всем, что касалось межполовых отношений.
- Прекрати! Вечно ты настроение портишь. Сама раньше Игорьком восхищалась, даже значок с его ликом соорудила. Фэн-клуб Игоря Свинцова впору открывать.
- То раньше, год назад. С тех пор я поумнела, а ты – нет. Леша Гадков сделал меня женщиной. Не в прямом смысле, конечно (заметив зловредное подхихикивание Бутона), фигурально выражаясь. Любить - вот счастье!
- Пошло-поехало, опять ода Ему, мутноглазому наркоману с Дедушкинской. Стеклянный взгляд, бессвязная речь, серый свитер - объект number one евкиного чуйства. - Мой Свинцов хоть не курит шмаль и меня ЛЮБИТ.
- Любит, как же. Как поймает, так и любит. Не умеет он этого делать, не способен от природы.
- Ладно, закругляемся. Надоело выслушивать твой пессимистичный гундеж. Он вернется и мы поженимся тчк. Пойдем к угарным хлопцам - пограничникам, подергаемся под «Ноги вширь». Ведь изменять Свинцову я не собираюсь, правда? – Последняя фраза была произнесена в пустоту, поскольку Ева к этому времени оказалась около холодильника, откуда с блеском в глазах доставала банку соленых огурцов.
Ева обожала соленые овощи во всех проявлениях, употребляя их при каждой возможности. Подходя к столу, она первым делом употребляла всевозможные соленья, отчего присутствующие подозревали ее в беременности. Впрочем, когда подобная «беременность» длилась из месяца в месяц, из года в год, сомнения отпадали. Каждый новый человек в компании считал своим долгом задать вопрос: «Что с Евой? Она в интересном положении?» В ответ слышались отчетливые, несмотря на набитый огурцами рот, ругательства. Ну почему, если девушка любит соленые огурцы, ее спрашивают о последней менструации??? Вопрос, не имеющий логического объяснения, считается риторическим.
-Пошли, Евка, нечего пальцами овощ гонять!
- Jast a moment, плиз.
- Блондинка звонит (пятый раз за час). Бегу, бегу. Летим и падаем. - Так, мейк-ап амазонский, червонец в зубы, Еву за шкирку от огурцов. – Мам, мы к девяти будем.
КПП встретил подруг привычным запахом «Cosa Nostra», легчайшего перегара и пота. Бактериологическое оружие в виде туалетной воды - шедевра, именуемого «Сosa Nostra» с черкизовской барахолки, очевидно, испытывали на курсантах. Блондинка уже находилась в гуще «зеленых человечков» - пограничников - показывая очередной фоторепортаж об отдыхе и оживленно жестикулируя. Ха! За год, что они были знакомы, ничего не поменялось.
Дискотека в пограничной академии издавна славилась на весь Дедушкинский район. Студентки пед. и мед. училищ разукрашенными стайками слетались по выходным к зданию старенького клуба, обнесенного бетонной оградой. Движущей силой девичьих метаний, приводивших их к грязным воротам контрольно-пропускного пункта, была извечная тяга к «сильному мужскому плечу». Униформа давала иллюзию стабильности. Память бабушек и мам, из которой еще не успели стереться доперестроечные представления о военных, рисовала им картинки романтического полевого романа. Впрочем, розовые мечты быстро улетучивались из крашеных юных голов при ближайшем знакомстве с пограничниками. Основной контингент субботних дансингов составляли девушки от четырнадцати до семнадцати лет. Старше там просто не котировались. Впрочем, дамы старше восемнадцати уже не находили для себя ничего примечательного в будущих офицерах. Печально, но факт. Редкая особа связывала себя узами брака с курсантом, если только у того не было высокопоставленного папы или «теплого» распределения. Бывали, конечно, и более прозаичные love story. Например, попадались московские невесты с квартирами, что само по себе являлось гарантом «счастливого» брака для иногородних курсантов. В общем, Ева, Блондинка и Бутон безобидно и весело оттачивали женские чары на будущих офицерах.
Ева вспомнила свое знакомство с Блондинкой и истерично хихикнула. В коридоре ее alma mater – Колледже Фискального Мастерства - бродило множество странных личностей. Эмоциональная Блондинка со сбивчивой речью и несуразным макияжем, не портившим, как ни странно, общую миловидность облика, была исключением. Всегда открытая, как форточка в коммуналке, она притягивала к себе мужчинок всех возрастов и мастей. Что делать с этой дворовой популярностью, она пока не представляла.
-Привет, ну как? – Мелированное сексапильное существо приблизилось угрожающе близко.
- Что «как»? – Удивилась Ева, застигнутая в лестничном пролете.
- Как дела? Ты ведь живешь здесь рядом, я тебя в погранке на дискотеке видела. – безо всякой связи продолжило существо, параллельно кивая проходящим мимо ребятам.
- Да, здесь, на Колымской обитаю. Тебя раньше не замечала. Кстати, зовут меня Ева.
- Прикольно! Давай как-нибудь погуляем, я тоже живу близко. Ханты-Мансийская, 13.
- ОK. Сегодня вечером как раз бездельничаю. Подруга укатила в деревню, с парнем расстались…- от накативших воспоминаний Ева погрузилась в раздумья, невзирая на аккомпанемент блондинкиного щебета.
Мысли Евы, как всегда, были обращены к ее первой и единственной неразделенной любви – Гадкову. Леша Гадков: сутулая спина, потухший взгляд, ночные бдения у подъезда. Каждое бессмысленное слово этого туповатого субъекта отпечаталось в Евиной душе. Бутон уже выла от бесконечных рассказов о том, как роман начинался, продолжался и трагично оборвался, не дойдя до логического конца. Впрочем, еще не вечер… Любовь к Леше Гадкову являлась навязчивой идеей Евы. Где бы она ни находилась, что бы ни делала – в любом жизненном эпизоде Ева улавливала связь с Лешей. Иногда Леша спонтанно возникал возле ее двери. Особенно часты его визиты были во время вынужденного воздержания (девушки часто покидали такое «сокровище») и при нехватке денег. Он был наркоманом со стажем, как выяснилось позже. Ежегодно по весне он исчезал на пару недель. Позже выяснилось, что он проходил обследования в больнице им. Ганушкина. По его словам, так он «косил» от армии. После Лешиных визитов несколько недель Ева проводила, анализируя бессвязные монологи Гадкова и терроризируя Бутона подробностями. Таким образом, незримая тень Гадкова постоянно сопровождала Еву, а заодно и Бутона. А у кого первая любовь бывает удачная? Ева никого и никогда ТАК не любила. «Прежде, чем влюбляться, научись ходить по снегу, не оставляя следов», но она так не умела. Это хуже наркотика, потому что отдаешь себе отчет...
Восьмичасовой июльский ветерок едва успел охладить асфальт, когда каблуки новоиспеченных подруг – Евы с Блондинкой - ступили во двор. Оказалось, общего у них гораздо больше, чем показалось на первый взгляд. Например, нынешний бойфренд Блондинки дружит с Великим и Ужасным Лешей Гадковым, героем эротических снов Евы. Мир тесен, особенно мир дворовых уродцев. «Это Судьба» - мелькнуло в голове у Евы, но она тут же устыдилась пошлости этой мысли. Да уж, судьба свела ее с блондинкиным другом, мелким драг - дилером и раздолбаем местного пошиба. Красномордый субъект по имени Левчик (как он любовно себя именовал) рассекал складки местности на папиной «шестерке», любил выпить, обкуриться и считал себя венцом творения. Гешефты с автомобилями приносили Левчику хорошие деньги (если, конечно, можно считать «хорошими» средства, полученные от сомнительных махинаций). Бизнес Левчика попахивал перепродажей краденого. Он громко смеялся и абсолютно не чувствовал опасности, будь то безумная гонка от ГАИ на разбитом участке ночного шоссе, драка с применением оружия в кабаке или просто употребление наркоты сомнительного качества. Во время проведения доблестной милицией очередной операции «шквал-антитеррор» Левчик шлялся по району с ПМ, доставая его без надобности и шкодливо размахивая. «Круто!»
«Жизнь одна!» - С пафосом заявлял Левчик, приписывая себе эту мудрую мысль. Он никогда не задумывался, что на тот свет способен прихватить с собой кого-то еще. Хотя бы сидящих в машине приятелей или свою ненаглядную Блондинку. Впрочем, она также не придавала значения выкрутасам Левчика. Вот и встретились два одиночества, два безбашенных «мыслящих тростника», выращенных и удобренных городской окраиной. Предположение о том, что его ближние вовсе не желают рисковать, просто не приходила в голову Левчика. Да, «Live fast, die young», как пел кто-то из рокеров. Блондинка же выступала музой, Беатриче этого Данте дурацкого риска. Драйв, адреналин, ощущение безнаказанности – разве мало для юной натуры, не отмеченной клеймом жизненного опыта?

1997
Новоселье
«Урааа, дорогой мой Игорек! Мы одни, совсем одни! Если не считать Еву с ее «долгоиграющим» парнем Лешей Галимовым, Блондинку со своим первым мужчиной и по совместительству «огромной» любовью – Володей Багровым, моего папу и собаку. Это гости, пришедшие к нам на маленькое новоселье. Дай я расцелую твои плохо выбритые «накачанные» щеки, которыми ты иногда задеваешь косяки. Теперь мы живем вместе, как мечтали все эти годы, что ты был в разведшколе! Новоселье должно запомниться. Как въедешь в новый дом, так в нем и будешь обитать. У нас отдельная квартира, подаренная безвозмездно, то есть даром, как говаривала Сова из мультика про Винни Пуха. Вот оно, СЧАСТЬЕ!» – Примерно такой коктейль мыслей занимал в данный момент Бутона, приводящую в мало-мальски цивилизованный вид комнату. После недавнего переезда шмотки валялись кучами, нераспакованные коробки громоздились до потолка и угрожающе покачивались. Мебель в разобранном виде заполняла почти все пространство квартиры. Хотя, какое это имеет значение? Эйфория, свобода, друзья – атмосфера праздника, леденящий душу восторг. Хочется прыгать, петь, пить, смеяться – и все одновременно. Так и до травмы недалеко. А-а, плевать.
- Зая, ты поставила в холодильник рыбу?
-Да, мой Золушок.
- Я помыл бокалы, зая.
- Молодец! Возьми с полки пирожок.
Прекрасное настроение Бутона не испортило даже олигофреническое обращение «Зая», от которого она безрезультатно отучала Игорька.
- Вот настоящий армянский коньяк. Приобрел его в «кабачке», – выставляя на стол пузатые бутылки, похвастался Леша Галимов.
- Каком кабачке? – не поняла Бутон.
- На ВДНХ есть специализированный павильон, который я называю кабачком, в нем еще дегустационный зал. Я только там покупаю вина и коньяки. – Гордо произнес Галимов.
Ева уже год встречалась с Лешей Галимовым, студентом МГТУ им. Дауна. По злой иронии судьбы Еву постоянно сталкивало с молодыми людьми по имени Алексей. Нельзя сказать, что Леши делали ее счастливой. Скорее, совсем наоборот. «Мыши кололись, плакали, но продолжали есть кактус».
Леша Галимов был высоким худым парнем с русыми волосами, которыми он очень гордился. Откидывая голову назад, он томно закатывал глаза, будто ей (голове) было трудно выдержать такую густую копну волос. Леша искренне верил, что он неотразим. Всем своим поведением Галимов указывал окружающим на тщетность их попыток сказать или сделать что-нибудь умное. Едва вступив в разговор, Леша считал необходимым высказать свою (единственно верную) точку зрения. Ева сначала удивлялась подобной самоуверенности, граничащей с идиотизмом («Ну прямо специалист по всем вопросам…»), но потом смирилась. Нет, она не закрывала глаза на недостатки своего любимого. Любимым-то Ева никогда его не считала. Просто Леша очень нравился Евиной маме. «Приличный, умный, перспективный», - как мантру, ежедневно вдалбливала она дочери. В чем заключалась пресловутая перспективность и ум юного инженегра, Ева не понимала и не желала понимать, но матери верила. «Может, действительно, я чего-то в нем не вижу, пропускаю?» Евина мама с завидным упорством пыталась выдать дщерь замуж, но Ева всячески этому противилась. Хотя личный опыт Евиной мамы опровергал ценность семейных уз, тем не менее, она считала, что штамп в паспорте сделает Еву безумно счастливой.
После знакомства с Галимовым и его друзьями Еву не переставал тревожить вопрос: есть ли умственно полноценные даунцы? Лучший друг Галимова – студент - даунец Димочка Факов – больше остальных приятелей Леши поразил ее воображение. Обаятельный долговязый юноша, играющий в подростка (или он действительно себя таковым ощущал?), с легкостью говорил о любви, лишал невинности своих девушек, отправлял их потом на аборты, оплачиваемые его родителями, и, наигравшись в Дон Жуана, расставался с ними без сожаления. При этом он нежно посвящал им лирические песни и трогательно дарил букеты цветов. Цветы Димочка по утрам воровал на ВВЦ в целях экономии средств и ради красного словца. («Для тебя, единственная, я рисковал! За мной одним охотился отряд конной милиции! Два конных отряда!») «Единственных» девушек, называемых им «морковками», у Димочки одновременно набиралось несколько. Что происходило с ними после расставания, Диму искренне не волновало. Дело было не в его фантастической привлекательности для противоположного пола, а в их студенческой дури и Димочкиной способности быть одновременно везде и со всеми. Этакий двадцать пятый кадр. Факов внешне походил на щенка - переростка, гоняющегося за собственным хвостом. Щенок этот был милейшим существом, когда ему что-то требовалось от людей и жестоким, когда людям что-то требовалось от него. Ну и конечно, Димочка любил приврать, куда ж без этого? От Галимова по секрету Ева узнала, что, оказывается, во время службы Игорька в питерской разведшколе, Бутон изменяла ему с Димочкой. И не просто изменяла, а активно отдавалась на лестничной площадке прямо около двери квартиры родителей! Конечно, инициатива исходила от Бутона, поскольку Димочка, как «честный человек», не способен встречаться с девушкой при живом-то парне! Вот какую страсть мог распалить в девице этот «гигант большого секса»… «У Димы никогда осечек не было!» - Втолковывал Галимов, намекая, что Бутон – еще одна галочка в конвейере димулькиных интимных побед. Галимов с плохо скрываемой завистью рассказывал о сексуальных забавах друга, доводя обсуждение деталей полового акта до абсурда. («У нее было одиннадцать оргазмов, ты представляешь! С Димой у всех по одиннадцать оргазмов!»). Касаемо своей подруги Ева не верила Галимову, но он так настойчиво убеждал ее в правоте Факова, что та засомневалась. «Вдруг у Бутона на самом деле случилась интрижка с Димочкой? Зачем? Это же грязно!» За такое предположение Бутон настучала Еве по голове, после чего подруги пару дней не разговаривали (на большее бойкота не хватило).
Бутон и Блондинка в общем-то неплохо относились к Галимову (чего нельзя было сказать о Еве). Особенно после его визитов в «кабачок», откуда он непременно возвращался с бутылкой качественного алкоголя. (Подшофе общаться с Галимовым было гораздо приятнее). Вот и сейчас, выгрузив на стол гремучую смесь из дагестанского коньяка, вермута и нескольких литров молдавских вин, Леша вмешался в разговор. Бутон стала рассказывать Еве о своей студенческой экспедиции в Крым.
- Крымские археологические экспедиции сейчас непродуктивны. В них нет смысла.
- Это еще почему? Ты хоть раз участвовал в раскопках? – Удивилась Бутон.
- Нет, но знаю, что со времен греческой колонизации все, имеющее научную ценность, уже найдено. Остались лишь незначительные детали.
- Получается, наша профессура осведомлена хуже тебя? – Усмехнулась она.
- Ну нет, конечно. Я много читал и знаю, что говорю. Мой сокурсник Андрей часто путешествует. Он утверждает, что... бла-бла-бла… - Она уже не вслушивалась в слова Галимова. Бутона утомил спор с всезнающим Лешей, и она вышла из кухни, оставив подругу выслушивать в одиночку его исторические гипотезы. Ева сидела с несчастным лицом, отрешенно разглядывая дом Гадкова, который просматривался из окна, задумчиво поднимая бокал и мысленно чокаясь со своим любимым. Галимов не замечал, что его постулаты уже никого не интересуют. Как глухарь в брачный период, он слышал лишь свой голос.
Ассортимент алкоголя на столе явно превышал количество закуски. Бутон задумчиво изучала содержимое холодильника. Она не рассчитала, что каждый гость принесет с собой столько спиртосодержащей жидкости. Можно подумать, что «обмывать» квартиру надо буквально, проспиртовав каждый квадратный метр. Ладно, где наша не пропадала.
- Прошу всех к столу! Эй, вам что, персональное приглашение нужно? Не дождетесь.
Весело пихаясь на совковой кухне, гости втиснулись за стол. Традиционные тосты за родителей, хозяев и т.п. сменились неформальными пожеланиями. Эмоциональная Блондинка даже толкнула речь собственного сочинения на счастье своей любимой подруге, чем окончательно растрогала Бутона. Та смущенно захлюпала носом и уронила на колени вилку.
- Сейчас опять скажет какую-нибудь глупость. Помолчи лучше! – Багров грубо одернул Блондинку, которая попросила внимания публики и была готова к очередному тосту.
- Не перебивай! – Она огрызнулась.
Багров любил выставлять свою подружку полной дурой и пользовался каждым удобным случаем, чтобы акцентировать внимание на ее мелких оплошностях. Например, уроненный Блондинкой бутерброд или неловкая фраза являлись сигналом к язвительным замечаниям Багрова. Вероятно, затыкая ей рот, Вова поднимал свою самооценку. Впрочем, Блондинка была настолько влюблена в него, что практически не замечала злых шуток и обидных «наездов».
Папа Бутона составил компанию Еве, пока Галимов соревновался с Игорьком в литр-боле. Невероятная по своей глупости идея соревноваться, кто больше выпьет, принадлежала Галимову. Несмотря на разность весовых категорий, соперники решительно осуществляли задуманное. Игорек по самым скромным подсчетам весил около полутора центнеров, чего не скажешь о семидесятикилограммовом Галимове. Сопровождающая возлияние беседа за жизнь звучала аналогом сериала «Агент национальной безопасности». Главный герой этой телеэпопеи – сотрудник ФСБ – тоже любил рассуждать о смысле жизни сквозь призму запотевшей бутылки. Галимов на первом этапе лидировал в гонке «на выживание», но со второй бутылкой коньяка он явно погорячился. Игорек, перекинув его через плечо, потащил в ванну.
-Как он? Дай ему активированного угля, срочно!!!! – Взволнованно закричала Ева. Почему-то она очень испугалась за жизнь своего благоверного.
- Ева, а твой Галимов - единственный сын у родителей? – Выходя из ванной комнаты, спросил Игорек. Ева от ужаса уронила чашку и впала в каталепсию.
- Не издевайся! У него слабое сердце, он такой хрупкий!
- Ой-ой-ой… «Доктор Картер, мы его теряем! Набор для интубации, срочно!» - засмеялась Бутон. – Пойдем вместе, надо влить в него воды. Он сопротивляется. – Игорек Свинцов жестом пригласил Еву в ванную, откуда доносились звуки голоса, отдаленно напоминающего человеческий. Но Ева предпочла остаться стоять в коридоре, изображая состояние анабиоза.
Во время этой душещипательной сцены Блондинка с Багровым задорно возились в комнате. Играя и швыряясь подушками, Блондинка заявила Багрову: «Вова, ты меня не любишь! Ты не хочешь на мне жениться!» После этого она заехала локтем Багрову по носу. Удар превзошел все ожидания: кровь полилась из разбитого носа на дорогой бежевый свитер. Потом Блондинка обняла Вову и страстно прошептала: «Я так тебя люблю!»
Сотрясая руганью окрестности, Багров побежал в занятую Галимовым ванную. Туда его, конечно, не пустила Ева, закрывшая дверь собственным хрупким телом. Пришлось бедняге зализывать раны под краном на кухне. Новоселье начало смахивать на «Маски-Шоу».
Бутон устала от мероприятия, как никогда. Плотность энергии ее друзей становилась выше критической. Тихо попрощавшись, она оставила гостей ночевать в свежеобмытой квартире, сама же направилась к любимым родителям. Сердобольные родственники предвидели подобный финал, поэтому заранее приготовили дочери постель в ее бывшей детской.
«A-ae-ae-am-a. Первое склонение. Ablativus cum infinitivus. А не спеть ли мне песню аааа любви-и-и-и-и? (эк меня озлакудрило… не стоило мешать вермут с коньяком. Теперь брежу латынью). - Сладко засыпая на детской кроватке, память Бутона (с чего бы это?) выдала шейк из латинской грамматики, песен Чижа с компанией и Евиных слов «Где мои огурцы? Угля Леше, мы его теряем!» Шутки подсознания. Интересно, чем они там сейчас занимаются? Вряд ли кого-нибудь из товарищей потянет на любовь. Бутон хмыкнула, вспомнив окровавленный нос Багрова и нависшего над ванной Галимова. А впрочем…
1999

О последствиях бытового травматизма, знакомстве с тонкостями правоохранительной системы и трудностями адюльтера.

«Что дарить на Новый Год, где взять денег, куда запропастился этот гребаный черновик диплома?» Масса не связанных между собой мыслей роилась в свежевымытой голове Бутона, иногда сталкиваясь в мозговом пространстве и образуя подобие дорожных пробок. Неофициальная семья, которую они создали с вернувшимся из разведшколы Игорьком, с каждым месяцем все больше тяготила ее. Дело было не только в разности характеров, темпераментов и взглядов. Прозаичная нехватка денег – вечный разрушитель семейных ячеек. Игорек, служа верой и правдой в Службе Отловки Шпионов, не мог (или не хотел) искать дополнительных заработков. Бутон, училась в Университете и подрабатывала, где возможно. Небольшие суммы в зеленой валюте, которые она вносила в семейный бюджет, обеспечивали всплески романтизма в супружеских отношениях. Впрочем, ненадолго.
- Игорек! («мать, мать, мать» - привычно отозвалось эхо). Прекращай резаться в «Дум», мне срочно компьютер нужен. И вообще, достал уже сидеть в дурацкой растянутой маечке . С какого любера ее снял? Надень что-нибудь поприличнее, к нам гости намечаются.
- Угу.
Не отрываясь от монитора, Игорек промычал что-то невнятное. Он вообще отличался завидной выдержкой, спокойствием и непокобелимостью, как и подобает настоящему чекисту. Большинство попыток Бутона достучаться до супруга словесными методами заканчивались провалом. Оставались лишь методы силового воздействия (метание тапочек, отстранение от холодильника) и мануальной так сказать терапии.
- Тебе даже не интересно, кто придет? – Бутон приняла оборонительную позу, хотя обороняться, в сущности, было не от кого. Игорек, изнуренный двумя часами «качалки» не тянул на агрессора. Скорее на гориллу, проходящую реабилитационный период после неудачных опытов с палкой-копалкой.
- Блондинка приведет на смотрины нового парня. Кстати, твой коллега в какой-то мере.
- Эт как? – Игорек оторвался от созерцания «Men’s Health» и недовольно повернулся к Бутону.
- То ли мент-муниципал, то ли налоговый полицейский – точно не знаю. Лучше помоги пропылесосить или сбегай за вином.
- Менты – волки позорные. Они нам не коллеги!
- Да все вы – добро с кулаками. Знаю-знаю, куда там бедной милиции до кегебистов, бойцов невидимого фронта.
Молчаливое натягивание рыночных «Ранглеров» явилось согласием Свинцова на совместную подготовку мероприятия.
«Фу, наконец-то выпихнулся!» - С чувством выполненного долга подумала Бутон, захлопнув дверь за уходящим в круглосуточный шоп Игорем. Теперь душ под большое декольте, свеженький макияж и таблички с оценкой, как у жюри КВНа. Посмотрим, кого принесла волна блондинкиых страданий.
Пару недель назад, когда Бутон развлекалась применением на практике советов из книги «Профилактика семейно-сексуальных дисгармоний», Блондинка внезапно исчезла. Дисгармоний у Бутона с Игорьком действительно было невпроворот. Носили они характер не совсем сексуальный и вовсе даже не семейный. Просто надо было найти научное объяснение их постоянным ссорам, мини-скандалам и предотвратить надвигающийся крах. Бутону было скучно, невыносимо скучно. Ее избранник, коротая вечера в качалке, раздражал своей медлительностью, ограниченным словарным запасом и упорным нежеланием хоть как-то разнообразить их совместный досуг. Она устала от бесконечного просмотра киношедевров типа «Догнать и отмудохать», от кипы журналов «Красота и здоровье» - да от всего! Спрашивается, чего Бутон ожидала? Люди не меняются – прописная истина. Подправив штрих или какой-то нюанс, общий вид портрета остается прежним. Загадочность и романтичность избранника (вернее, их отсутствие), при ближайшем рассмотрении оказались ничем. Или она сама изменилась, а Игорек не при чем? Бутон чувствовала: еще пара таких лет, и она станет пассивной матроной, сплетничающей с офицерскими женами о ценах на стиральный порошок и судьбе Хуанов-Педро. Ева, готовившаяся на тот момент к сессии в своей Академии Законообходительных Наук, тоже не сразу заметила исчезновение Блондинки.
- Привет, ну как? – До боли знакомый голос Блондинки звучал слабо, издалека.
- Все нормально. Свинцов достал, Евка заучилась, ты пропала. Как сама? – Бутон с удивлением обнаружила, что успела соскучиться по неизменному «ну как?» и бесконечным подробностям кабацких похождений.
- Операция вроде успешно прошла.
- Какая операция????!!!! – Бутон сползла по креслу.
- Железный штырь в ключицу вставили, через полгода вытаскивать. – Тихий вздох, переходящий в скуление, не прояснял ситуации.
После допроса с пристрастием картина страданий Блондинки приобрела осязаемые черты. Оказалось, что подруга решила разнообразить свою жизнь спортивными достижениями, выбрав для этого борьбу нанайских мальчиков cунь-сю-ды. Маленькая спортивная секция с сомнительным тренером располагалась в полуподвальном помещении. Блондинка, являясь натурой целеустремленной (особенно если дело касалось абсолютно бесполезных вещей), решила идти до победного конца. Победный конец пришел в виде неудачного поединка с видавшим виды сунь-сю-дывцем, падения на коврик и хрустом ломающейся конечности.
Далее по списку: ускоренная помощь, сероватая больничная палата, презенты эскулапам и заявление в милицию. Навестив Блондинку в госпитале («голова подвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве»), подруги отметили счастливое исцеление полночной микропьянкой. Игорек отсутствовал на суточном бдении, ловя сачком попадающих в поле зрения шпионов.
- …и вот захожу я в милицейское управление, спрашиваю Волкова, меня просят подождать. Мое заявление разглядывает парень за компьютером, смеется. – Блондинка вещала о своих злоключениях, которые постигли ее после написания заявления на тренера. Не уследил за начинающей спортсменкой, позволив состязаться с асом – и вот результат. Всюду попустительство! А на бабки – и неслабые - родители попадают. Грустная сказка.
- Вы меня не слушаете!!!! Что, не интересно? Вот, этот парень берет мой телефон, потому что его начальника Волкова на месте не оказалось. На следующий день он меня пригласил на свадьбу друга.
- Ладно. «Посмотрим, какой он ваш Сухов». Как выглядит-то твой мистер Справедливость?
- Не помню….- Блондинка на секунду погрустнела. – Кажется, не совсем урод, но мне такие не нравятся.
- Тогда зачем он нам нужен? – Бутон начинала жалеть о запланированном ужине с потенциальным защитником подруги.
- Ну, на что-нибудь сгодиться… только целоваться с ним противно. Он слишком грубый. Как представлю его в постели… - Блондинку передернуло. – Нее, не будем перед едой.
Резкий звонок, сопровождающийся громогласным лаем, прервал вялотекущую беседу. В щель открывающейся бронированной двери протиснулась коротко стриженая голова.
- Привет! – Бутон шарахнулась от дверного проема. Вслед за головой протиснулось все остальное, распространяя по коридору дорогое хьюгобоссовское амбре.
- Вася Гулин. – Рукопожатие сопровождалось передачей пакета с чем-то съедобным и булькающим.
- Ева, Бутон, Игорь – лучшие друзья Блондинки. – Физиономия Игоря не выразила восторга при появлении нового «самца» в стройных рядах подруг гражданской жены. Вдобавок он же милиционер, а тихая ненависть между Службой Отловки Шпионов и милицией шла полным ходом.
Облобызав Блондинку до последнего грамма тонального крема, Вася победоносно водрузился на диван. Сложенные на выдающимся животе ручки, микроскопический мобильник как вторичный (а может и первичный) половой признак безошибочно выдавали в нем сотрудника правоохранительных служб. Как последний штрих безукоризненного имиджа выступала золотая цепь на крепкой шее. Впрочем, отдадим Васе должное, она была заправлена под рубашку и мелькала ненавязчиво.
- Где работаешь, Вася? – Бутон с любопытством разглядывала нового персонажа.
- В Отделе Борьбы с Прибавочной Стоимостью. Мы, опера, кошмарим зажравшихся фирмачей.
- Что-что вы делаете??? - В ней проснулся филолог при звуках своеобразного неологизма.
- Кошмарим. Ну, проверяем и наказываем расхитителей капиталистической собственности.
- Ааа, перераспределяете материальные блага, значит.
- Вроде того.
- Dura lex sed lex, закон суров, но это закон. - Поддержала тему Ева. - Так ведь?
- Чего? Не умничай. Я с красным дипломом Полицейскую Академию закончил, - «опубликовал» на правах рекламы Вася.
- Молоток!
Вася обнял Блондинку и упоенно болтал о жестоких буднях борцов с прибавочной стоимостью, личных достижениях и романтическом знакомстве со своей «зайкой». Через час компания уже знала всех Васиных друзей и коллег: кто сколько получает официально и не очень, на какой должности находится, на чем ездит, кого «кошмарит» и с кем спит. Ева беззлобно комментировала (новый человек как-никак), к тому же столько вкусного притащил.
Свинцов на кошмаривание в свой карман способен не был, чем сильно огорчал Бутона. Нет, ей не нужны были ворованные деньги. Она отлично понимала, что Вася занимается неприкрытым легальным грабежом, по сути мало чем отличаясь от бандита. Ах, простите, на его стороне закон, а коммерсанты – тот же криминал, c которым Вася и ему подобные призваны бороться, не покладая рук. Бутону было необычно и капельку страшно. Страх, правда, необоснованный; игровой, как боятся дети, когда пугают друг друга ночью с фонариком, а взрослые думают, что те уже спят. Просто жить ей хотелось здесь и сейчас. Игорек же мерил благополучие понятиями семьдесят затертого года, периодически выдавая слоганы типа «Мы работаем за идею! Без нас никуда!». Ни туда и ни сюда. Какая такая Великая Чекистская идея – не уточнял.
Вася Гулин, как ни странно, произвел сильное впечатление на Бутона. Гораздо более сильное и приятное, чем на остальных членов сладкой троечки и примкнувшего к ним Игоря. Его длинные монологи о «кошмарных терках», разборках, уклоняющихся от возмездия коммерсантов и толстые пачки зеленоватых дензнаков вселяли в душу отнюдь не целомудренные мысли. С Васей было весело всегда и везде, куда бы они ни направлялись. У Бутона возникло предположение, что Вася в детстве не наигрался в войнушку. Чистой воды холерик. Он бросался громкими словами, выдавая истории о своих подвигах. Нет, Вася не врал. Он знал изнанку жизни, т.к. сам был частью этой изнанки. Его истории были реальны, но настолько драматичны и по-голливудски красочны, что в их правдоподобность верилось с трудом.
Вася с Блондинкой стали забавной парой. Блондинка на тот момент рассталась с Вовой Багровым, так что Вася появился как нельзя вовремя. Эти двое обладали колоссальной безвекторной энергией, которая совершенно произвольно выплескивалась на людей и предметы вокруг них. Доставалось всем, особенно вечно усталой Еве. Она старалась отлынивать от обхода заведений с этой парочкой. Вернее, парочка Вася-Блондинка быстро трансформировалась в троицу из-за примкнувшей к ним Бутона. Последняя чувствовала себя весело и безопасно, а возможность расширить круг общения, пусть даже за счет стражей порядка, Бутону импонировала. Блондинка не могла долго находиться наедине с Васей, поэтому очень скоро Бутон начала чувствовать себя их «семейным доктором». Сексопатологоанатомом. Однополюсные заряды отталкиваются. Вася с Блондинкой служили наглядным примером этой аксиомы.
Вася и не думал скрывать, что все полицейское управление существует (и как существует!) на взятки. Рабочий день считался прожитым зря, если не приносил Васе с начальством энного количества зеленоватых бумажек с улыбающимися президентами США. Ежегодная смена автомобилей, поездки за бугор, просаживание денег в кабаках – все эти мелкие удовольствия обеспечивали фирмы, на проверки которых отправлялся Вася.
Свинцов со своей хваленой честностью (ну не представлялось возможности поживиться за счет шпиенов) вызывал все большее раздражение. Не можешь головой работать – кулаки на что? Дали пистолет - крутись, как можешь. Шутки шутками, а кушать хочется всегда. Не обязательно каждый вечер ужинать в «Мариотте», но все же…
Котел взаимных претензий недоделанной четы Свинцовых с появлением Васи медленно выкипал. Вдобавок Игорек вздумал ревновать, усмотрев в бутоновском декольте недопустимую наготу для простого дружеского общения. Наклоняясь к дорогому гостю Васе, Бутон и не думала стыдливо прятать свои прелести в угоду надувшемуся супругу. В конце концов, Блондинка с удовольствием готова уступить подруге борца с прибавочной стоимостью. Не ее любимый цвет и размер. Зачем добру пропадать?
Вася окончательно покорил сердца подруг тем, что отпиздил (именно так, побоями это не назовешь) бутоновских соседей. Не тех торговцев наркотой, на которых жаловалась Бутон, а мирных алкашей. Ошибочка вышла. Об’ездоленные алкаши представляли собой жалкое зрелище: вытирая красные носы, они обиженно бормотали что-то о справедливости, собственной значимости и безвредности. Ничего не поняв, как и большинство обитателей подъезда, им оставалось лишь подчиниться карающей длани правосудия в лице Васи Гулина.
Пустячок, а приятно. Зато какой перфомэнс! Залитая кровью лестничная площадка, местечковый ОМОН и завывания пенсионерок. Бутон повержен, повержен, повержен!!! Игорек, чуя неладное, сделался тише воды, ниже травы. Даже для виду полистал «Фауста» вместо ежевечернего похода в спортзал. Гете сопротивлялся Игорьку, вследствие чего был зашвырян на самую дальнюю книжную полку. Эротичности чтение ему не прибавило, а, следовательно, и не повлияло на качество ночного примирения. Опостылевшие телодвижения, абсурдные по идиотизму вопросы «можно я войду в тебя полностью?» (что, с ногами???!!! А ты их мыл?) окончательно вывели Бутона из состояния равновесия.
- Игорек, мы с девчонками будем поздно. Отмечаем месяц знакомства с Васей. Посидим в приличном месте, потанцуем. Не волнуйся, домой доставят. Ты ведь не любишь шумные скопища, не любишь танцевать.– Бутон репетировала перед зеркалом будущий диалог с супругом, когда тот вернется из качалки. Вася пригласил троицу в клуб, чтоб отметить в длинноногом кругу девиц месяц знакомства с Блондинкой. Щедрость Васи была несколько показушной. Барские жесты в сторону официантов, дорогая выпивка, услужливые взгляды ресторанного персонала плюс окружение симпатичных девушек. Все атрибуты уцененного Джеймса Бонда доставляли ему истинное удовольствие. «Злачные места», где старлей Вася выгуливал подруг, находились на территории его отделения милиции. Следовательно, владельцы заведений были несказанно «рады» Васе и делали ему всевозможные скидки. Взяткой подношения в виде бесплатных ужинов Вася не считал. Действительно, разве можно назвать взяткой какие-то сто - двести баксов? Так, скромное выражение признательности и теплой дружбы. Блондинка, не испытывавшая к нему никаких чувств, в такие моменты ощущала подобие влечения. Оно (подобие влечения) моментально пропадало, когда молодые люди покидали кабак и оставались тет-а-тет. Васины попытки добиться взаимности постоянно терпели фиаско. Методично обходя с девушками московские клубы, Вася делал все возможное, чтобы произвести на Блондинку с подругами наилучшее впечатление. Бутон прикладывала неимоверные усилия, пытаясь показать Васю в выигрышном свете и склонить Блондинку к долгой счастливой жизни с милиционером. Напрасно…
2000

«И куда у них только акцент девается?»

Весной славного 2001 года существование подруг оживилось весьма оригинальным способом. В университет, где Бутон грызла гранит наук, приехала группа голландских студентов, мнящих себя историками. Бутону поручили заботу о двадцатипятилетнем Винсенте. На вопрос Бутона, как он выглядит, чтобы узнать Винсента в Шереметьево, тот ответил: «I am a handsome young man». От заниженной самооценки товарищ, видимо, не страдал. Бутон аж присела от такого исчерпывающего описания своей внешности, которое дал нидерландский гость.
-Hi, You are welcome! Nice to meet You. It’s very kind of You to visit Moscow archive. (Как же, это вери кайнд оф ми, что взялась работать тимуровцем при изнеженном европейском студенте) - Тьфу, русский с голландцем – братья навек. Что бы еще из себя выдавить?
Иноземные слова, заученные в школе и университете упорно не желали складываться в предложения.
-Привьет! Менья зовут Винсент Ховинга. – Непрерывно улыбающаяся белозубая физиономия выражала восторг от знакомства.
-Привьет-привьет! (интересно, мне тоже необходимо в качестве гостеприимной хозяйки изобразить неподдельный экстаз? Впрочем, он, пожалуй, ничего. Даже симпатичный. Издалека.)
Чемоданы кинуты посреди комнаты, долговязая фигура сосредоточенно изучает интерьер апартаментов Бутона. С Игорьком к тому времени она находилась на стадии перманентного развода, встречаясь изредка на нейтральной территории. Следы мужского пребывания сохранились разве что в виде оставленных под диваном треников Свинцова. В порыве страсти закинутые в самый дальний закоулок жилища, они так и лежали неубранные. Плиззз, осмотрись, гость заморский, спрашивай, если что…
В медвежий край Винсента привела нуемная жажда знаний и отсутствие каких-либо серьезных занятий на Родине, в игрушечном городке сырно-тюльпановой страны. В свои 25 лет он учился в Хрюнингенском Университете и ваял диплом (второй год подряд). Тема гениального труда звучала приблизительно так: «Структурное исследование переписки Николая Первого с Вильгельмом Девятым в период с 15.03.1827 по 17.03.1827 и ее влияние на девальвацию гульдена в следствии буржуазной революции 1848 года». Ну, или что-то подобное. Бутон не слишком утруждалась синхронным переводом научных гипотез голландского друга.
-Buton, it’s my girlfriend’s foto. Louise is pretty! – на тумбочке обнаружилась рамка с улыбающейся брюнеткой. Фотография наглядно демонстрировала превосходство конституционно-монархического строя и усиленного питания над демократической действительностью РФ. Ничего, не напугаешь, друг Винни. Не таких видали.
-Dear Vinni! Would You like to meet my best friends? - еще бы он отказался. Хата моя, подруги в любое время как наведывались, так и будут продолжать славную традицию.
Первые дни Бутон выбивалась из сил, пытаясь охватить большую часть столичных достопримечательностей. Наевшись досыта музеев, выставок и прочих балетов, было решено устроить домашний ужин в лучших традициях русского гостеприимства. ВДНХ, посещенная Винсентом накануне, оставила память в виде пары бутылок «Столичной», палехских шкатулок и гжельской лабуды.
Ева с Блондинкой запаздывают.… Наверное, Вася после суточного дежурства доказывает Блондинке серьезность своих намерений, явившись в самый неподходящий момент. О, вот и они. Винни не вылезает из кухни, опасаясь бурной реакции со стороны russian girls. Еще бы, славный жених их стольного града Хрюнинген, как он сам о себе думает. Все россиянки прямо-таки сгорают от желания выйти за него замуж.
Реакция подруг при виде Винсента последовала действительно бурная. Ева закатилась в истерике, перемежая хохот междометьями, характеризующими увиденное. Блондинка немного смутилась, схватила Бутона за локоть и поволокла в ванну.
- Он так похож на Багрова, просто вылитый! – взахлеб курлыкала она.
- Да уж, это каким интересно местом он похож, а? – Бутона раздражало навязчивое сравнение всех представителей мужского пола с Багровым, первым ОГРОМНЫМ блондинкиным романом.
- Волосы, нос, губы… кто он по гороскопу?
- Откуда я знаю! Иди и поинтересуйся, а я есть хочу. – Бутон с трудом вырвалась из ванной и направилась к столу, любезно накрытому голландцем.
- Ну, за паблик рилейшнс! – Серьезно обратилась к присутствующим Ева. Винсент подавился.
Согревшись после второй рюмки, подруги перешли на более прозаичный тон беседы, оставив позади вопросы геополитики, нидерландской монархии и московского метрополитена. Чечнья, права человека, сексуальные меньшинства, коррумпированные чиновники… Винни до хрипоты убеждал милых дам в прелести правозащитных идей, гуманизма и Вселенской Дружбы. Гладя гостя по разгоряченной голове, девчонки кивали и соглашались.
-Оф кос, лох пидальный. Конечно, будем бороться за права секс-меньшинств, азеров и китов. Свобода, равенство, братство. Ура, товарищи!
-Слышь, Бутон, давай его на Черкизовский рынок сводим. Пущай полюбуется на угнетенных чеченцев. Или выпустим одного вечерком погулять в районе Мытищ. Там его либеральные идеи ох как прокатят! Руссо, блин.
- А потом устроим «Смерть Марата». Блондинка уже ванну наполняет. – Будешь Шарлоттой (как ее там?) Корде! – Блондинка насторожилась, услышав незнакомое имя.
- Кем я буду? А почему?
- Проехали. Ну что, поиграем с гостем в Му-му?
- Нее, мы ж добрые феи. – Ева решительно поправила рыжую гриву. - О, Блондинка уже применяет тяжелую артиллерию! – Ева ухмыльнулась, заметив переоблачающуюся из тяжелого свитера в хэбэшный топик подругу.
Вторая початая бутылка «Столичной» напоминала о загадочной русской душе, публичном одиночестве подруг, несовершенстве мироздания в целом и мужчин в частности. Страшный лейтенант Гулин, успешно выполнив недельный план по выгулу девиц в пабы, бдил в тот вечер на дежурстве по округу. Его звонки напоминали сводки с места боевых действий («Хозяйка, пули свистели над головами! – А сапоги над головами не свистели?» Во избежание неожиданного приезда |Васи телефон решили отключить. Конспирация в целях собственной безопасности.
Блондинка, заскучав от философско-исторических диалогов подруг с нидерландским мачо, заняла себя разглядыванием фотографии пассии Винсента. Да, ужасы нашего городка. Вполне сойдет в телешоповской рекламе средств для похудения, чудо-биодобавок и прочей фигни. «Люблю, моя Луиза, пять лет вместе…», а глазки все сальнее и сальнее. Эх, Винни, Винни…
- Бутон, а что если его соблазнить, сравнить с Багровым? – Винсент не понимал (или делал вид), что звучащие рядом разговоры его не касаются.
- Хочешь удостовериться в неповторимости своего Багрова? Или наоборот, подтвердить тезис о взаимозаменяемости всех членов (хи-хи, удачный каламбур) мужской когорты?
- Ага! Только если Вася узнает, плохо будет всем.
- Особенно мне – Ева, пережевывая маринованную дольку чеснока, потрепала Винни по жидким волосам.
- Да-а, Блондинка, наш юный экспериментатор. Ты попала. Адюльтер – штука тонкая…
- Ну вас! Я же просто так. – Надулась Блонди.
- Ты всегда и все «просто так». Амплуа обязывает.
- Прекрати умничать, лучше дай полотенце. У меня руки в чем-то сладком.
- Держи. – Бутон запустила в подругу полотенцем.
Бабушка Бутона, добрая наивная женщина, перемыла грязную посуду и с улыбкой предложила подругам активированный уголь. Как же, девочки ведь отравились баночным коктейлем.
- Бедненькие, как мало вам надо. Предупреждала ведь: девушкам достаточно пары глотков, чтоб опьянеть. – Назидательный тон кормилицы не терпел возражений. – Вот Винсент не пил эту консервированную гадость из жестянки. Посмотрите, с ним все в порядке! Я вам морсик сделала.
Винсент и вправду чувствовал себя превосходно, несмотря на выпитый литр огненной воды, смешанной с вышеупомянутыми коктейлями и вином. Вдоволь нащелкавшись на старенькую «мыльницу», он продолжал болтовню уже на диване, где уютно свернулась калачиком Блондинка. Пошатываясь и медленно приобретая нежно-зеленый оттенок, Бутон вышла из ванной. Не найдя взглядом Еву, дива споткнулась о рюкзак голландца.
- Куда Евка делась? – кутаясь в плед от озноба, спросила она.
- Eva is out.
- Чтооо? В каком еще ауте? - Страшная сцена лежащей в ауте подруги всплыла в воспаленном мозгу Бутона
-She left us...Eve is very strange girl. She doesn’t like men, world, people at all! Не находя сил на ответ, Бутон плюхнулась на кровать рядом с Блондинкой.
- Я в душ (Блондинка хитро подмигнула). Можно твой халатик?
- Валяй! – Весь организм ныл, желудок восставал против надругательства, которое над ним совершили, вливая с частотой 50 г/10 мин разноградусную жидкость.
- Винни, отвернись, я переоденусь. – Впрочем, ей было уже наплевать, увидит ли гость, как похмельно дрожащие ручонки переоблачают остальное тело в шелковую пижаму. Кстати, с чего это она вырядилась в парадное белье? Неужели гостеприимство дойдет до стадии постельного сближения наций? Фу, и зачем столько выпила, дурища?
- Бутон, где молочко для тела? – Блондинкино сопрано с кокетливо-капризной интонацией вопрошало из коридора.
- Тихо ты, Бабушка спит! – Цыкнула в ответ Бутон.- Иди лучше сюда.
В полураспахнутом халатике, благоухая всеми имеющимися в наличии банными принадлежностями, Блондинка забралась под одеяло. Бабушке было сказано, что «мальчик» переберется на маленький диван, а подруги улягутся на двуспальной кровати. «Бабуль, ты же знаешь, как страшно на улице в десять вечера. К тому же у Блондинки отравление – некачественный сок попался. Куда ей одной?»
Добрая бабушка предусмотрительно дала матрац (вдруг «мальчик» не уместится на укороченном диване) и спальный мешок. Комната медленно, но верно приобретала очертания скаутского лагеря.
- Винни, иди к нам… поговорим на сон грядущий. Бутон, переводи!
- Что переводить, он и так на диван забирается. – Белозубое существо в семейных трусах прилегло на край дивана. - Знаешь, у меня такое чувство, что он прекрасно по-русски сечет. Под дурака косит, чтоб я с ним везде таскалась.
- Моя маленькие русские сестра! – ишь ты, брат по разуму. Оказывается, русский язык все-таки немного знает. – Блонди, он нас маленькими русскими сестрами называет.
- Ха, прикольно! - спроси его лучше о Луизе.
-Vinni, I’d like to talk about supreme love, your relations with girlfriend. Блонди тем временем проводила рекогносцировку винсентовского торса, постепенно снижая траекторию движений рук. - Уes, Louise is wonderful… well, well our romance is so hard…
- Бутон, он о чем?
- Ну, о сурьезном и тяжком романе со своей Гретхен.
- Ага, то-то его ручонки уже где-то рядом со мной.
Бутон слегка протрезвела, с интересом заглянув под одеяло. «Брат» с закрытыми глазами поглаживал блондинку, причем на дружеское рукопожатие это явно не смахивало. Периодически соскальзывая с груди Блондинки, шаловливые ручки оказывались на шелковой пижаме Бутона, норовя пробраться в самые труднодосягаемые участки сестринского одеяния.
- Слышь, а он совсем даже не «готовченко». Кажется, только мы напились до безобразия, а он в полной боеготовности. Может, втроем на матрас переберемся? – Блондинка, избавившаяся с помощью голландца от халата, вопросительно взглянула на подругу.
- Ну вас, я лучше посмотрю со стороны – Бутон еще не до конца верила, что эксперимент зайдет так далеко.
- Винни, иди сюда! – Матрац дружелюбно встретил Блондинку с Винсентом. Грохот опрокинутого телефона предвещал веселую ночь…
В полумраке комнаты Бутон попыталась заснуть, но бесполезно.
- Бутон, переведи этому уродцу, что мы занимаемся только безопасным сексом. И только с избранными Мужчинами! Он предвыборную гонку пока не прошел.
Понеслась… теперь я в два ночи буду синхронным толмачом работать? Да еще Бабуля за стенкой. Как говорят артисты, чрезвычайно волнительная ситуация.
- Buton, Blondy is so sexy! – И это он мне говорит, нашел чем удивить.
Задевая углы и обивая косяки, Винсент вышел в коридор.
- Бутон, у него все прям как у Багрова. Даже пальцы ног!
- Ну и что?! Не разглядывала я твоего Багрова! И этого перца не собираюсь.
- Можно мне с ним «поиграть», правда, а? – Блонди вопросительно дернула свесившуюся с дивана руку подруги.
- Делайте, что угодно, т