Вечный российский календарь

ТЯЖЕЛЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК. Болит голова, во рту сухость, дрожание конечностей. Сил нет подняться. Хочется лежать до самого последнего мгновения. И пропади всё пропадом! Страна поднимается кряхтя, сопя, вздыхая, проклиная всё на свете и сам этот белый свет. Кружок засохшей колбасы на кухонном столе вызывает тошнотные спазмы. Рвотная масса выплескивается наружу. Страна жует лимонную корочку, чтобы хоть как-то перебить застойный запах, которым, кажется, пронизано всё. Устало водит бритвой по трехдневной щетине, которая делает ее лицо похожим на дикобраза.

Застегнув дрожащими пальцами замок на куртке, выходит на промерзшую серую неприветливую улицу, где встречает такие же однообразные лица. Помятые, обрюзгшие и не обещающие ничего хорошего. Лучше всего – никого не задевать. Жить и ударно работать ради победы капиталистического труда нет ни малейшего желания. Где ты милое сердцу, первобытное общество? Одно лишь желание: сесть в уютном тепленькой пещерки и в компании с двумя такими же страждующими попивать пивко, запивая его чем-нибудь покрепче. И пошло оно всё! На сослуживщев лучше не смотреть! Кому-то еще тяжелее, чем тебе! Со всех сторон несутся тяжкие вздохи. Кажется, что хуже быть не может! Почему после воскресенья не наступает сразу вторник?

Начальство на работе имеет такое же одутловатое лицо, красные кроличьи глаза и сухие губы. Стоит лишь заявиться на работу, как оно тут же нагадит в итак омертвелую от страданий душу. Да! Опоздал на двадцать минут! Что же за эти минуту произошла мировая катастрофа, рухнул мировой валютный и фондовый рынок, упал индекс… этого… как там его? Джонса с кем-то? Весь мир первернулся? У-у-у! достал! Эх! Сейчас бы в уютную теплую пещерку с двумя такими же страждующими душами!

ТЯЖЕЛЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК. Болит голова, во рту сухость, дрожание конечностей. Сил нет подняться. Хочется лежать до самого последнего мгновения. И пропади всё пропадом! Страна поднимается кряхтя, сопя, вздыхая, проклиная всё на свете и сам этот белый свет. Кружок засохшей колбасы на кухонном столе вызывает тошнотные спазмы. Рвотная масса выплескивается наружу. Страна жует лимонную корочку, чтобы хоть как-то перебить застойный запах, которым, кажется, пронизано всё. Устало водит бритвой по трехдневной щетине, которая делает ее лицо похожим на дикобраза.

Застегнув дрожащими пальцами замок на куртке, выходит на промерзшую серую неприветливую улицу, где встречает такие же однообразные лица. Помятые, обрюзгшие и не обещающие ничего хорошего. Лучше всего – никого не задевать. Жить и ударно работать ради победы капиталистического труда нет ни малейшего желания. Где ты милое сердцу, первобытное общество? Одно лишь желание: сесть в уютном тепленькой пещерки и в компании с двумя такими же страждующими попивать пивко, запивая его чем-нибудь покрепче. И пошло оно всё! На сослуживщев лучше не смотреть! Кому-то еще тяжелее, чем тебе! Со всех сторон несутся тяжкие вздохи. Кажется, что хуже быть не может! Почему после воскресенья не наступает сразу вторник?

Начальство на работе имеет такое же одутловатое лицо, красные кроличьи глаза и сухие губы. Стоит лишь заявиться на работу, как оно тут же нагадит в итак омертвелую от страданий душу. Да! Опоздал на двадцать минут! Что же за эти минуту произошла мировая катастрофа, рухнул мировой валютный и фондовый рынок, упал индекс… этого… как там его? Джонса с кем-то? Весь мир первернулся? У-у-у! достал! Эх! Сейчас бы в уютную теплую пещерку с двумя такими же страждующими душами!