Говорят, женщины и раньше носили скромные черные платья. Для этого были особые причины. Как правило - траур. Или бедность. Вдова, приказчица в магазине, одинокая старая дева… В любом случае с жизнерадостностью он не ассоциировался. Был ли он модным? Временами. Когда английская королева Виктория овдовела, следом за ней в траур облачилась вся страна. Однако фетишем черное платье стало гораздо позднее. Его придумала в 1926 году экстремистка от моды Габриэль Шанель. Но его появлению предшествовала долгая работа модной мысли.
На рубеже веков кутюрье Поль Пуаре предложил дамам отказаться от корсетов. Затем женщины в порыве кокетства и ради велосипедных прогулок чуть-чуть приоткрыли ноги. Первая мировая война и экономические перепады вынудили женщин вести все более активный образ жизни, которому длинные юбки только мешали. На наряды уходило все меньше материи, а к крою относились все более придирчиво. Почва для появления маленького черного платья была подготовлена.
Габриэль Шанель придумала его в 1926 году. До того были женские брюки, матроска, холщовые костюмы, трикотажные кофточки. Во всем - подчеркнутая простота и лаконичность. Они стал символом нового шика. Но наиболее полно философия Шанель выразилась именно в маленьком черном платье. Как оно выглядело тогда? Без каких-либо излишеств: без воротничка, пуговиц, шнурков, складок, оборок и бахромы. С полукруглым вырезом и длинными узкими рукавами. Особый пунктик - длина юбки. Вовремя остановиться - великое искусство, и мадемуазель владела им в совершенстве. Шанель говорила, что многие кутюрье знают, как должен выглядеть верх платья, и лишь она одна умеет сделать его низ. Длину выше колен она считала неприемлемой: колени казались ей самой некрасивой частью женского тела.
Маленкое платье не случайно было черным: Шанель потеряла возлюбленного. Но все, что она придумывала, мгновенно становилось модным. Поэтому в траур оделось полмира.
Этот шаг оказался символичным: в 20 веке было немало поводов для скорби. Мир сотрясали войны, экономические депрессии. Беззаботность потеряла свою прелесть. Даже вечером, после делового дня, женщина словно оставалась начеку, одеваясь в платье строгого кроя.
Удивительно, что прекрасная половина человечества, всегда так энергично отстаивающая свою неповторимость, согласились носить довольно безликую одежду. Оказалось, что маленькое черное платье - штучка с двойным дном. Оно могло быть настолько незаметным, что красота женского тела выступала на его фоне ярче обычного. Оно не отвлекало внимание от индивидуальности его хозяйки на затейливые наряды. Это была совершенно новая философия. Даже слово "наряжаться" вдруг приобрело негативный оттенок.
Казалось, это платье привнесло в моду демократизм. Позволить себе такой наряд могла любая женщина - даже с весьма скромными доходами. Достаточно было иметь в гардеробе всего лишь одно платье, чтобы чувствовать себя хорошо одетой. Говорят, после смерти Габриэль Шанель (женщины весьма состоятельной) в ее гардеробе обнаружили всего три наряда. Но мода всегда носит социальный характер - так было и с маленьким черным платьем. Шанель, придумавшая его, имела весьма внушительную коллекцию украшений. На заре своей модной карьеры она предлагала носить поддельный жемчуг и цепочки из недрагоценных металлов. Но уже в начале 20-х под влиянием своего русского друга великого князя Дмитрия Павловича она открыла для себя яркую роскошь византийских украшений. Все, что нравилось Шанель, тут же находило воплощение в ее моделях. Поэтому черное платье превратилось в фон для ювелирного великолепия. А уж украшения-то с головой выдают социальный статус. И демократизм как-то отошел на второй план. Дизайнер Мила Надточий рассказывала, как поразила ее встреча с "настоящим" маленьким черным платьем: оно висело в витрине - абсолютно лаконичное, лишенное деталей, а рядом на бархатной подушечке лежало роскошное бриллиантовое колье, как совершенно необходимая деталь туалета. Безликое платье отнюдь не уравнивало всех женщин - за это они полюбили его еще больше. И оно превратилось в настоящий кошмар 20-го века: его недостатки были заметны невооруженным глазом, но от него невозможно было отказаться.
Многие дизайнеры, как и сама Шанель впоследствии, немало экспериментировали с длиной рукава, формой горловины, длиной юбки, отделкой. И вот что оказалось: любое отклонение от первоначального варианта (укороченная юбка, глубокое декольте, пуговицы, кружева, воротнички, манжеты) лишало маленькое платье его уникальной безликости. Оно становилось деловым, коктейльным, вечерним - и переставало быть универсальным, а значит, требовало новых вложений в гардероб. Модифицированное платье бросалось в глаза, запоминалось окружающим - и становилось опасным надевать его слишком часто. Кроме того, приходилось постоянно менять украшения.
Время развеяло легенду о том, что маленькое черное платье идет любой женщине. Оно обязывает иметь хорошую фигуру: облегающие линии способны выставить напоказ любой недостаток. Ноги вообще должны быть близки к совершенству, ведь длина до середины колен - самая опасная. А черный цвет, которому приписывают способность стройнить, требует безупречной кожи. Нет ничего хуже, чем дама с серым цветом лица и оплывшей фигурой, облаченная в короткое черное платье.
Модный дом Шанель продолжает существовать и после смерти своей основательницы. В разное время с ним сотрудничали не похожие друг на друга дизайнеры. Но о стиле Шанель вновь громко заговорили, когда у руля встал немец Карл Лагерфельд. И заговорили потому, что он перевернул представление о стиле с ног на голову. Он укоротил юбки, привнес яркие краски, вызывающие линии. А уж во что он превращал маленькое черное платье - трудно описать словами. Доходило до того, что оно становилось… белым. И что же? Критики сходились во мнении, что великая мадемаузель уж точно не одобрила бы таких экспериментов. Но модели Лагерфельда как нельзя лучше соответствовали духу времени - а это то самое, за что всегда боролась Шанель.
Изобретение Шанель давно превратилось из платья в идею. В идею об одежде, подходящей всем, независимо от возраста, цвета кожи, индивидуальных особенностей. А одеваться в идею - не слишком ли скучно? И так ли уж необходимо прятать свою красоту в траур ушедшего века?
Виктория Селантьева